Набат 1

— Семен Артемович, тут такая каша замешана, сразу не расхлебать, — в затруднении докладывал он. — Жене Смольникова протежировал сам Воливач, руководство ее побаивалось. После его смерти, судя по всему, от дамы решили избавиться. Сослуживцы не особо охотно, однако рассказали, что она встала в позу и пригрозила раскрыть некоторые аферы банка. Не дожидаясь огласки, ее скорее всего убрали. Дама не блистала чистой репутацией, любила веселые компании, имела любовников. Смольников помучился с нею. Последний раз ее видели в фешенебельном загородном ресторане. Приехала одна, изрядно пьяная, кого-то дожидалась. Не дождалась и уехала на такси, вернее, на частнике, номера машины никто не запомнил. Вначале, как выяснилось, Смольников ее исчезновению не придал значения, загулы случались и раньше, лишь через неделю он обратился к ребятам, с которыми работал еще в УСИ, скрытно поискать ее. Горячего желания никто не проявил, сославшись на занятость. Смольникова успокаивали: найдется, мол, сама, жена не иголка. Скромный Смольников решил заниматься этим самостоятельно. Единственную деталь удалось выяснить у сослуживцев: Смольников собирался лететь во Владивосток. Причин не объяснил. Просил только, если его хватятся, мол, выехал поработать с архивами.

— Веселенькие дела, — щерил усы Гречаный. — Куда хотел, туда поехал. А я-то думал, он в тиши кабинета «Апрельские тезисы» готовит. Вот тебе и педантичный аккуратист Смольников! — Досада и неловкость одновременно снедали Гречаного. — Но почему он не заявил об исчезновении жены?

— Переживал за свою репутацию, — подсказал Бехтеренко. — Не очень-то приятна огласка амурных подвигов супруги.

Новый поворот в расследовании дал Бурмистров. Занятый на Лубянке переформированием своего ведомства, он не уклонился от помощи, выделил в группу достойных оперативников.

— Смольников просил личной встречи с Воливачом. Воливач ему отказал через Сумарокова.

— Когда это случилось? — спросил Гречаный.

— За неделю до смерти Воливача. В назначенный Момотом день ревизии «Росс кредита».

Гречаный запросил Момота:

— Георгий Георгиевич, как там у тебя проверка «Росс кредита»? Закончилась?

— Не совсем, — уклончиво ответил Момот. — Тут накручено-наворочено лихо. Умные люди потихоньку за смутные годы целую империю создали, вполне независимую, как подводная лодка. Филиалов больше, чем у всех остальных коммерческих банков, вместе взятых. Практически в каждом крупном городе и районном центре. Сбербанк везде оттеснили на вторые роли. Система централизованная, филиалы никакой свободы не имеют. Тут наскоком не возьмешь. Спасибо, Святослав Павлович помогает, целая армия инспекторов задействована. Говорю ж, империя…

— Грубые нарушения законности есть?

— Воз и маленькая тележка. Банк давно никого и ничего не боялся. Готовлю постановление о ликвидации. Через неделю представлю.

— А нет ли такого, что проливает свет на дело Смольниковых?

— Есть, — со вздохом отвечал Момот.

— А почему скрываешь? Знаешь ведь, дело в особое производство выделено, — ворчливо попенял Момоту Гречаный.

— Не хотелось до полной ясности говорить, — неохотно ответил Момот. — Я подъеду и расскажу сам.

История вкратце приключилась такая.

Из банка исчезли полторы тонны неучтенного золота в слитках. Жена Смольникова дозналась об этом и решила шантажировать руководство, когда от нее хотели избавиться. Того чище: между управляющим и Смольниковой была любовная интрижка.

— Откуда взялось неучтенное золото? — в первую очередь поинтересовался Гречаный.

— «Росс кредит» первым стал работать с золотом. А это не бумажки, не валюта, учтенная государством. Еще в начале девяностых банк стал выпускать золотые сертификаты, с подачи акционеров пробивалась купля-продажа золота. «Росс кредит» первым оказался у кормушки. А где кормушка, там и кормило. Полторы тонны золота были неучтенным стратегическим запасом, по документам не проходили, почему ревизия сразу их не обнаружила. Потихоньку выявили.

— Ничего себе — полторы тонны золота!

— К ситечку налипало.

— Куда вывезли?

— Ориентировочно во Владивосток с дальнейшей отправкой за бугор. Был такой приказ: о командировании Натальи Смольниковой во Владивосток. За день до смерти Воливача он был подписан, и намечалась поездка через два выходных дня. В субботу Воливача не стало…

— Так-так, — соображал Гречаный. — Воливач в лице Смольниковой имел своего человека в банке, и его причастность к золоту очевидна. Смольникову убрали, а следом и Леонида за любопытство.

— Есть такая версия, — согласился Момот. — Но не пойман — не вор.

— Понимаю, — кивнул Гречаный. — Ты прав, давай зло с корнем рвать. Помощь от коммерческих банков минимальная, а перекачка за рубеж российских денег существенная, утечка солидная. Я за ликвидацию всей системы вообще, хватит на поводу у Ротшильдов идти.