Набат

— Наслышан о вас много, — почтительно сказал он и поклон сделал неторопливый, как принято было в старые времена на званых раутах. Судских померещился даже скрип туфлей с пряжками. — Очень рад, что мы вместе. Это просто необходимо честным людям объединиться перед лицом грозящей опасности.

Судских диву давался, но форму держал:

— Я о вас тем более наслышан.

— И не сомневаюсь, любезнейший Игорь Петрович, — отвечал собеседник умиленно. — Вы для меня выше духовника. Знаете, анекдот есть такой о том, кому больше всего доверяют женщины? Нет? Я расскажу, Женщины делят всех мужчин на категории доверия: отец, кому ничего не показывают и ничего не рассказывают; муж, ему кое-что рассказывают и кое-что показывают; любовник, кому все показывают и ничего не рассказывают; духовник, кому все рассказывают и ничего не показывают, а вот гинекологу все показывают и все рассказывают. Это вы для меня.

— Но на откровенную дамочку в позе аливаш на гинекологическом кресле вы не похожи.

За словом в карман собеседник не полез:

— А вы не мальчик, пределы возможного знаете.

— По-моему, для вас таких пределов нет, — не стал обострять разговор Судских.

— А по-дружески, во многом могу помочь, — понизил голос собеседник.

— Помогите.

— Отдайте Трифа Дейлу.

— Забирайте, — беспечно ответил Судских.

Собеседник пытливо уставился на него: что это — блеф или примирение?

— А что взамен? — не дал ему опомниться Судских.

— Злато и любовь красавиц, как я знаю, вас мало волнуют, а вот нечто о контрмерах могу поведать.

— Вы могли бы сделать это другим, а не мне.

— Зачем? Выигрывает поспешающий медленно. И вы из таких…

Глядя в лицо собеседника, Судских размышлял, как этот человек всю жизнь пил-ел с русского стола и тут же гадил. Хотелось смачно плюнуть в его гладкую физиономию. Не принято.

«Он и аресты, выходит, может отменять».

Трифа он, конечно, так сразу не отдаст. Вообще не станет торопиться. В этом собеседник прав.

«А Гуртовой так и не спешит…» — отметил Судских, исподволь наблюдая за бывшим помощником президента, который переходил от одного гостя к другому, беседовал недолго и, казалось, не замечал Судских. Что особенно отметил он: не было здесь ни одного представителя духовного сана. Стало быть, новая власть полагает отлучить святых отцов от кормила. Оно и лучше: представления хороши в нерабочее время.

— Не заскучал? — услышал он голос хозяина.

— Вполне все интересно, — ответил Судских.

— Зови меня Семеном, Игорь, — перешел на ты Гречаный. — Слышал, с попиком каким-то возишься.

— Был грех, — с легким сердцем ответил Судских.

— А на кой ляд? Пойми, я в твои дела не лезу и мог бы у Воливача прознать. Но мне твое мнение интереснее.

— Скажи мне правду, атаман, зачем тебе моя любовь? — с веселой улыбкой продекламировал Судских.

— А затем, — принял все на полном серьезе Гречаный, — что время поповских россказней ушло и подымать Россию надо без поповской блажи.

Говорил он грубовато, но в речи его угадывались эрудиция и приличный запас слов.

— Тогда и у меня вопрос напрямую, — сказал Судских. — ^: Почему казак, истый христианин, как повелось, ратует за атеизм?

— Истово можно париться или водку пить, но истово верить в нереальное могут только больные или ущербные люди. С чего вдруг комиссары возлюбили Христа? Для них и поп союзник и черт, лишь бы вернуть утраченную власть. Это элементарная шайка, все они бредят временами былого разбоя, когда любая пакость с рук сходила, а казачество верит в устои, и при царе христианская вера была одним из столпов. Прошлого не воротишь, другая вода, на миф не обопрешься. Вот ты мне и ответь, что раскопал твой попик в Библии?

— Он не попик, — отвечал Судских. — Атеист почище нас. Он развенчал христианство, корни которого в иудаизме.

— Как раз это нам и надо, все стало на свои места! — с особым удовольствием подчеркнул Гречаный. — И это на самом деле серьезное исследование?

— Я наслышан о нем лет тридцать, читал его работы еще тогда и могу уверенно заявить: это серьезное исследование.

— Хай буде грец, как говорит наш хохол Христюк. Игорь, он нужен всем нам, чтобы откреститься от Церкви, дать народу такую возможность.

— Это не простая задача, — покачал головой Судских.

— А сплотить Россию легко? Без посулов? Без обмана? Русский человек горы свернет, только дай ему уверенность, что не завалит его этими камнями, что польза есть от этого труда. Мы не будем врать людям, скажем все, как есть, их послушаем; где надо, власть употребим, а прохвостов гайдаров-ельциных будем искоренять нещадно. Нам разумные нужны. И я рад, Игорь, что мы вместе. Люб ты мне.

Он взял Судских за плечи и обнял крепко. Судских смутила такая прямота чувств и ласка.

— Мы еще не выпили, — сказал он, чтобы как-то разрядить это прилюдное откровение. — Сдается мне, атаман не только бурку носил?