Набат

Ядзя появилась в кабинете Бойченкова в белых туфельках-босоножках и пестром крепдешиновом платьице с короткими рукавами, обнажавшими ее тонкие, кофейные от загара руки. Платье это она купила в Москве в комиссионном магазине, оно хорошо сидело на ней, придавало ее фигуре что-то воздушное, легкое. И белые туфельки подчеркивали эту легкость. В бюро пропусков ее встретил капитан Зеленин - теперь он был одет в военную форму, - на нем же лежала обязанность переводчика. Веселая, улыбающаяся, она вошла свободно и независимо, без стеснительной робости, как входят в дом к старым и добрым друзьям. Бойченков поднялся навстречу, задержал в своей руке ее узкую, но крепкую руку и пристально посмотрел в глаза. Он представлял ее по фотографии в беловирской газете. Там она выглядела гораздо старше. Здесь же перед ним стояла прелестная девчонка и улыбалась родниковыми глазами.

- Так вот вы какая, панна Борецкая, - произнес Бойченков первую фразу. Потом, усадив ее в кресло и сев напротив, начал расспрашивать о здоровье, о том, как устроилась в гостинице, понравилась ли Москва. Ядзя отвечала весело, непринужденно, с присущей ее характеру искренней непосредственностью. Он слушал ее звонкий щебечущий голос, смотрел в глаза и убеждал себя: "Такие глаза не способны на предательство. Нет, только не она…" Сказал:

- Я хотел, товарищ Борецкая, познакомиться с вами, поблагодарить вас за помощь, которую вы оказываете советским людям, и попутно задать вам несколько вопросов… Прежде всего меня интересует, знал ли командир отряда "Пуля" фамилии Алексея и его товарищей?

- Это мне неизвестно, - ответила Ядзя, и в искренности ее ответа Бойченков не сомневался.

- А вы? Знали фамилии?

Ядзя покраснела, смутилась, улыбка исчезла с ее лица. Она вдруг почувствовала, что ее в чем-то подозревают. Ответила негромко, со сдержанным спокойствием:

- Я узнала от гестаповцев, на допросе. Гауптман называл имя и фамилию и требовал подтвердить.

Бойченков миролюбиво закивал головой, давая понять, что он удовлетворен ответом, и снова спросил:

- В машине, когда вас везли в Беловир, вы разговаривали друг с другом?

- Нам не разрешала охрана. Только Николай заговорил, и ему не позволили.

- О чем Николай заговорил? Что он успел сказать?

- Что он подозревает предателя в Аркадии.

- На каком основании, не сказал?

- Нет. Наверно, потому, что Аркадия не было среди нас.

- Доказательство весьма неубедительное.

- Я с вами согласна.

Потом Бойченков попросил Ядзю рассказать, хотя бы коротко, об отряде "Пуля", о наиболее интересных операциях, о людях отряда, о Яне Русском. Ядзя опять оживилась, заговорила с вдохновением. Вспомнила первую встречу с Иваном Слугаревым и Ермаком Михеевым, первые шаги отряда, бои с карателями, подвиги партизан, смерть боевых товарищей. Ей казалось, что она торопливо листает страницы толстой, объемной, но увлекательной книги. Она видела, что слушают ее внимательно, с неподдельным интересом, это воодушевляло ее, и она старалась не упустить ни одного значительного события из истории отряда. Она спешила, боялась, что ее прервут, не дослушав до конца. А это было так важно, так интересно. Это было главное в ее жизни. Ее не прервали ни единым словом, она выговорилась до конца. А когда кончила, Бойченков сказал:

- Вот бы застенографировать ваш рассказ да издать книгой. А? Думаю, что миллионы патриотов читали бы с удовольствием и наслаждением. Скажите, товарищ Борецкая, почему Ян Русский именно вас прикомандировал к группе Алексея, а не кого-нибудь другого? Разве в отряде нет мужчин, знающих Беловир?

Вот так, невзначай, Бойченков подбросил свой третий, важный для выяснения дела вопрос.

Ядзя не заметила в вопросе Дмитрия Ивановича никакой нарочитости, скрытого подтекста. Ответила чистосердечно:

- Откровенно говоря, Янек не хотел меня посылать Я сама напросилась.

- А он что, не доверял вам? Что за причина?

Ядзя смутилась, лицо ее покрылось румянцем, потупленные глаза ее выражали глухую тревогу. Потом, ни на кого не глядя, заговорила:

- Причина? Причина личного характера.

- Это что, ваша тайна?

- Да нет, тайна эта известна всей бригаде. Мы с Янеком - ну как вам сказать? - он мой жених, я его невеста… А если точней, то муж и жена. У нас будет ребенок. - Это признание вырвалось как-то непроизвольно. - Правда, брак свой мы не оформили официально. Но для нас это не имеет значения, - быстро и смущенно поправилась она.

Ядзя сама удивилась своему нечаянному признанию о ребенке. Об этом она догадалась лишь в прошлую ночь. Янек об этом еще не знает, ее муж, отец того, кто уже заявил о себе, а вот поди же, в пылу откровенности она призналась посторонним людям, хотя ее об этом и не просили.

Ее трогательная непосредственность умиляла, внушала доверие. Бойченков довольно заулыбался: последнее подозрение отпадало. И опять разговор возвращался к Москве.

- Я слышал, вы хотели бы учиться в Москве? ~ спросил Дмитрий Иванович.

- Воздушная фантазия. Несбыточная мечта, - заулыбалась Ядзя. Она трепетала от такой светлой мысли.