Набат-2

Когда же рассеялись винные пары из головы Соломона и не застал он Балкиды, распалился он яростью на бога своего Яхве и первосвященника Цадока. Но предстал перед ним пророк Ажия, силомлянин, и укротил ярость еврейского царя:

— Знай, царь, тому, кто убил Каина, отомстилось всемеро, кто убил сына его Ламеха — семьдесят раз всемеро. Тот же, кто дерзнет пролить соединенную кровь Каина и Ламеха в лице Адонирама, наказан будет семьсот раз всемеро.

И, чтобы понести на себе последствия приговора, велел Соломон девяти мастерам отыскать труп Адонирама, чтобы изменить секретное слово мастеров «Яхве» на другое. Он догадался, что убили Великого Мастера три подмастерья, выпытывая пароль. Избранники пошли и по интуитивному предчувствию взошли на одинокий холм, где решили отдохнуть перед поиском. Легли на землю и почувствовали, что она рыхлая, и заподозрили, что здесь могила Адонирама, где воткнули ветку акации для памяти и вернулись к товарищам.

Так как мастера подозревали о том, что слово-пароль стало известным непосвященным, решили они на общем собрании заменить слово «Яхве» на любое другое, которое невольно произнесет один из них, когда выроют тело Адонирама. Соломон поручил найти и торжественно перенести тело Адонирама двадцати семи мастерам. В полночь они поднялись на одинокий холм. Восемнадцать из них стояли у холма, шесть по пути наверх, а трое взялись рыть землю на холме. Убедившись, что не ошиблись, мастера позвали на помощь остальных девять и рыли дальше сообща. Так вдевятером они дорылись до трупа. Один из мастеров поспешно схватил его за руку, и мясо сползло с костей. В испуге он воскликнул: «Мак бе нах!», что по-еврейски означает: «Плоть отделилась от костей» Эта первая сказанная фраза заменила прежнее слово «Яхве».

Труп своего несчастного руководителя они завернули в свои передники и снесли его в храм. Только Соломон и двадцать семь мастеров тайно, при троекратном возжжении огня, хоронили под алтарем храма Великого Мастера. Девять мастеров, откопавшие на холме труп, были особо отмечены Соломоном: он пожаловал каждому серебряный череп как знак отличия и доказательство невиновности. В полночь, в час нечистой силы, он повесил на шею каждого этот знак отличия на черной ленте с тремя белыми прожилками. Кроме того, он дал им право свободного доступа к своей особе, снабдив их колокольчиками. Это возбудило зависть остальных восемнадцати, и они потребовали уравнять их в почестях с девятью первыми. Соломон согласился, а втайне дал девятерым еще одни преимущества: дал по кинжалу на повязке через плечо и для отмщения за смерть Адонирама, и для собственной защиты.

Со дня похорон Адонирама Соломона преследовали ужас и страх. Он восседал на троне из золота и слоновой кости и заклинал силы «мировой души» оказать ему пощаду и милость. Но нет пощады ему и величию созданного трона, желание быть другом и врагом одновременно несовместимо. Гибель грозит ему и еврейскому государству от мельчайшего насекомого — древесного клеща, и клещ этот, терпеливый и упорный, в течение двухсот двадцати четырех лет с момента знака свыше будет точить трон еврейского государства, под которым, кажется, гнется вся земля, рухнет наконец с грохотом, наведя ужас и трепет на Вселенную.

С тех пор ползет из Иерусалима змий, совершая путь к? мировому владычеству, совершая по земле полный круг. Проползая по горам, он превращает их в голую пустыню, выискивая клеща-древоточца. Через три тысячи лет он сделает полный круг и возьмет кончик хвоста в свой рот, и круг замкнется.

Успеет ли он совершить этот круг, или знак свыше уже раздался, неся змию гибель…

Об этом сказано в древних книгах ариев, след которых потерян во времени…

1 — 4

Был сносный день без особых затруднений. Президент, выкроив десяток минут, дочитал подборку материалов, сделанных Судских, и выбрался в Ясенево. Едва кортеж президента миновал Спасские ворота, на столе Судских ревниво заверещал телефон. Именно — ревниво: прямая связь с председателем Управления разведок Воливачом.

— Друг ситный, что за игры за моей спиной?

— Какие игры, Виктор Вилорович? — выгадывал время Судских, хотя прекрасно понимал, чего вдруг суетится Воливач.

— Закулисные, Игорь, и ты дурочку не ломай, не люблю этого, ты меня знаешь, — пожестче отрезюмировал Воливач.

— Виктор Вилорович, вы сами одобрили мой план поиска, и если президент решил посетить ваше, — подчеркнул он, — подведомственное учреждение, это его личная прихоть. Вы его знаете, любит все щупать своими руками. При чем тут игры?

— Сказал бы сразу: президент едет, — буркнул Воливач.

— Только что от вас узнал, — рассмеялся Судских.

— Ладно, не лови на слове. Скажи лучше, чем ты его так приворожил? — с малой ехидцей в голосе спрашивал Воливач.

«Много знать хочешь! — хмыкнул про себя Судских. — Этого я тебе не открою. Сам учил: помалкивай, пока не приспело время», — выработал линию разговора Судских, и ответ был вполне разумный.

Виктор Вилорович, вы, я думаю, не станете давать напрокат ключики от своей спальни даже президенту.

— Какие ключики? — выразил непонимание Воливач.