Набат-2

— А мальчик? Остался заваленный?

— Увы. Тем, кто замышляет меня убить, я руки не протягиваю. Фанатик он, натворит еще дел.

— Придется проехаться на место преступления. Из гостиницы не выходить, — распорядился Бехтеренко. — Послезавтра поедем.

— Согласен, — ответил Подгорецкий. — Тут и дождь кончится. Легче определить мою невиновность.

— Из гостиницы никуда, — напомнил Бехтеренко.

— Ни боже мой! — обрадовался Подгорецкий, а Бехтеренко сделал вид, что больше его этот хлюст не интересует.

«Хватит быть лохом», — сказал он сам себе и соединился с далеким островком в Тихом океане.

— Игорь Петрович, приветствую! Бехтеренко.

— Святослав Павлович! — пришел голос с дальних широт. — Здравствуй, родной! Как ты там? Жаберки выросли?

Стало легче от близкого голоса, пришедшего издалека.

— Проявился Подгорецкий, предлагает остановить дожди в обмен на казну, — экономно говорил Бехтеренко.

— И ты поверил масонам? — с сожалением сказал Судских.

— Я нет, а Цыглеев готов.

— Святослав Павлович, — вмешался другой знакомый голос. — Передай Цыглесву, пусть не клюет на мякину. Мы сделали расчеты, дожди прекратятся со дня на день. Теперь слушай внимательно: у нас побывал магистр ложи и глава Ордена Бьяченце Молли. Есть предположение, что Подгорецкий выкрал священные книги пророчеств. Срочно разыщи Пармена и Кронида.

— Нет их, — решился Бехтеренко. — Как бы Подгорецкий не порешил обоих. Послезавтра еду лично туда, где жил Кронид.

Восстановилось молчание, и казалось, будто рядом плещется океанская волна.

— Порадей, Святослав Павлович, — попросил Момот. — Сделай это важное дело и перебирайся к нам. Будь осторожен с Подгорецким, не давай ему брать в руки любые предметы.

Исполнительный Бехтеренко сразу позвонил Цыглееву и сообщил о дождях.

— А мы и сами с усами, — самодовольно ответил премьер. — На то есть умные машины и сговорчивые люди. А вы завтра с утра уходите в отставку.

— Спасибо, благодетель, — сказал Бехтеренко, положив трубку. Подгорецкий, стало быть, оговорил его уход с Цыглеевым. — Ну и сука! Мать родную продаст, жаль, имени ее не знает.

Надевая походный наряд спецназа, он знал, что за чем последует. Главное, одежда пока не жмет, тело не растолстело.

В гостинице министра пропустили беспрепятственно, знали в лицо и наряду не удивились.

У номера Подгорецкого он нажал ручку. Заперто. Открыть — не вопрос. Сразу за дверью лежала мокрая верхняя одежда Подгорецкого, а из ванны доносился шум воды и его веселый поющий голос.

«Пой, пой», — разрешил Бехтеренко и осторожно запер дверь ванной. Можно приступать к осмотру.

Долго искать не пришлось. Не зная, как выглядит искомая книга, он безошибочно определил: эта. Лежащая на столе в эбеновом переплете, с тускло мерцающими застежками, и другой такой просто не может быть.

Других и не было. Среди мелочей на столе он первым выбрал датчик, который носил Пармен и оказался у Подгорецкого. Взял пульт с мигающим зеленым индикатором.

«Нормально экипирован, — оценил назначение пульта. — Многоканальная связь с экстренным вызовом».

Пульт перекочевал в карман Бехтеренко. Пожалуй, все.

«Моменто!» — остановил себя Бехтеренко и не пожалел., взяв в руки авторучку. Взял ручку, получил энергопистолет. С ног валит с десяти метров. Маленькая записная электронная книжка.

«На потом».

Несколько золотников.

Один от других незаметно отличался. Бехтеренко пригляделся: тоньше, самую малость, и легче по весу. Знакомый с такими штучками, он нажал золотник с поворотом влево. Верхняя часть поддалась и открылась. Бехтеренко замер. Внутри, как на пульте связи, мерцал зеленый индикатор и рядом ждал своей очереди красный. У него взмокли руки. «Мал золотник, да дорог…» Карманная атомная бомба. Почище хиросимской. Аккуратно вернув крышку на место, он погрузил монету в самый дальний карман. Перевел дух и послушал у двери в ванной. Там пели и купались и, судя по настрою, завтра к нему не собирались.

Бехтеренко отпер дверь ванной и вернулся в номер. Сел в кресло, а фолиант спрятал за него. Приготовился ждать.

«На всякого мудреца довольно простоты».

Ероша волосы полотенцем, в номере появился Подгорецкий. Бехтеренко он сначала не заметил, но почувствовал сразу. Скользкие, как бы нехотя, шаги к столу, чтобы оценить катастрофу вблизи, один взгляд. Замер.

— Правильно, — кашлянул Бехтеренко. — Хрен в нос и танки наши быстры.

— Знаете ли вы, любезный Святослав Павлович, на кого подняли руку? — медленно повернулся на голос Подгорецкий.

— Не знал бы, не поднял бы.

— Переведем разговор из сослагательного наклонения в прямой, — предложил Подгорецкий, поворошив мелочи на столе.

— Дельно, — согласился Бехтеренко. — Мои вопросы, ваши ответы.

— Исключено.

— Тогда прощаемся, — с облегчением встал Бехтеренко. — Мне-то и не много требовалось.