Набат 2

— Господи, спаси! Кто вы и как сюда попали? — задрожал голос владыки, и не хватило сил протянуть руку к колокольцу и вызвать служку. — Что вам здесь надобно?

— Прошел я сквозь стену, и я посланец божий. Вы молили о помощи, и я здесь, — ответил пришелец спокойным голосом.

Патриарх закрестился, оберегая себя от дьявольских помыслов и происков. Пришелец не исчез.

— Но кто вы именно? Плоть ваша настоящая, а имя ваше?

— Имеет ли это значение? Допустим, в миру я работник органов безопасности, — без рисовки отвечал пришелец.

— Разве может посланец божий работать в столь безбожном месте? — выгадывал патриарх время, чтобы не выказать своего замешательства.

— Владыка, в вашем клире безбожников развелось больше, чем в органах. Вам ли не знать?

— Не верю вам.

— Могу доказать. Мне известна каждая строчка послания, — кивнул он на письмо. — Из-за него я послан. Вы находитесь в затруднительном положении.

— О, это просто сказано! — помимо воли воскликнул патриарх. — Вы христианин? Крещеный?

— Нет, владыка.

— Как можно! — ужаснулся патриарх. — Брать на себя труд посланника божьего и не быть крещеным?

— Служение Богу не есть ношение креста на груди, а помещение Его в сердце, а православие не есть право на славу и волю человеков. Не будем устраивать диспут на богословские темы, — примиряюще сказал пришелец, видя, как готов возмутиться патриарх. — Повторяю: вы в трудном положении и без знака Творца принять решение не способны. Укрепите сердце свое и примите наказ Всевышнего.

— Не могу я верить вам! — взмолился патриарх. — Знаков не вижу сильных. Уйдите!

— Фокусов показывать не стану, — усмехнулся пришелец, — но доказать докажу.

Он приблизился к патриарху и шепнул ему три слова.

— Вам ведомо святая святых? — чуть не лишился чувств патриарх, и пришелец кивнул. Патриарх снова перекрестился: — Тогда реките, — склонил он голову в согласии.

— Всевышний уповает, что силою своей духовной власти вы убедите президента уйти в отставку.

— Но это светская власть! Как я могу вмешиваться в мирские дела, не имея на то благословения божьего!

— Как? Вы обрушились на фильм Скорцезе «Последнее искушение Христа», хотя он в доступной форме говорил людям, что служение Богу выше мирских утех и самой жизни. Вы духовник Всея Руси!

— Не примет он меня, а примет — не станет слушать.

Тогда повесьте свои священные вериги на гвоздь и удалитесь в монастырь. Я наказ вам даю и не обсуждаю частности. Это глас божий. Он необсуждаем.

С патриархом в подобном тоне никто и никогда не разговаривал, и трудно было представить, что вот так просто явится к нему пришелец и прикажет отработать сан свой именем божьим.

— Глас народа — глас божий, — заметил пришелец. — А народ русский взывает к справедливости, к суду над теми, кто узурпировал их плоть и душу. Удачи вам, владыка. Я буду рядом в час вашего испытания, — сказал пришелец и растворился в стене.

Можно верить, не верить, принять за обманные видения, но попробуй он не исполни воли Творца, если его посланник назвал священное таинство?

Дождавшись в молениях утра, патриарх распорядился договориться с аппаратом президента об аудиенции.

Проще пройти через игольное ушко, чем встретиться с президентом. С нынешним. То он болеет, то отдыхает, то лечится, то занят. Неизвестно чем. Ничем не занят. Врет — это следствие служения лживым коммунячьим догмам, а президентское окружение со смешками и ухмылками, с тазами и кошелками растаскивает воровски последнее народное добро.

Таких мерзавцев вокруг себя даже сам дьявол не сподобился собрать. Ибо дьявол цель имеет, умен и хваток, а этот даже мозгов не имел, отбитых алкоголем.

Распаленный долгими и пустыми согласованиями аудиенции, владыка совсем убедился, что ему не привиделся посланец и давно бы пора надрать уши клятвопреступнику, а буде он в справии телесном, и пинка дать.

В конце концов за два месяца визит патриарха утрясли.

И не было бы трудностей, когда бы не пожелал владыка говорить с президентом с глазу на глаз без посторонних, — как могли допустить сановные прихлебаи святотатство протокола? Но владыка исхитрился, целей просьбы не выдал, а всего лишь намекнул, что надобно донести главе государства благую весть. Но без свидетелей.

Президент принимал патриарха в уютном кабинетике, нашпигованном подслушивающими и записывающими устройствами. Минимум пять разных тайных служб пожелали видеть и слышать беседу. Самодовольным жестом президент предложил патриарху сесть, но к ручке не приложился из соображений: ты титан — и я титан.

Патриарх решил высказаться стоя.

Незаметный для обоих, судный ангел отключил видеокамеры и нарушил микрофонное хозяйство, а после чего шепнул владыке:

— В полемику не втягивайся, врежь ему от души и уходи.

Президент ждал, какую именно благую весть принес ему патриарх, а раз не садится, не иначе просить будет его принять корону империи. Президент слегка развалился в кресле.

— Встань! — властно приказал патриарх.

— Что за фокусы, владыка? — чуть не засмеялся президент. — Я у себя дома, а вы не хотите присесть — воля ваша.

— Подними задницу, — приказал судный ангел. — А то на коленях будешь стоять!