Набат

Им не повезло: их запеленговали сразу же, как только они вышли в эфир, и уже через четверть часа в район улицы Куницкого на мотоциклах мчались эсэсовцы. Кудрявцев приказал Софонову уходить, а мы, мол, постараемся задержать немцев, отвлечь на себя.

Вечер был душный; после знойного дня нагретые кирпичи разрушенного дома дышали теплом. Притаясь у развалины стены, Кудрявцев увидел в вечерних сумерках, как двое эсэсовцев с собакой ринулись в ту сторону, куда ушел Софонов: должно быть, собака взяла след. До них было совсем недалеко, метров двадцать. Кудрявцев прицелился и нажал на спуск. Куницкий услыхал слабый щелчок и увидел, как овчарка закружилась на месте, взвизгнула и вытянулась на земле. Недоуменные эсэсовцы остановились в растерянности: не звучный выстрел, а слабый хлопок их удивил. Кудрявцев выстрелил снова - теперь уже по эсэсовцу, тот упал как подкошенный, и в это же самое время Аркадия оглушил выстрел рядом. Это стрелял Куницкий из пистолета по второму штурмовику. Похоже, что второй был ранен: он схватился за живот и, повалившись на землю, начал кататься. А потом вдруг разрядил длинную очередь из автомата. Кудрявцев поморщился от досады: не нужно было стрелять Куницкому и демаскировать себя. Но что теперь об этом - дело сделано. Он кивнул Куницкому головой и негромко приказал:

- Пошли…

Они быстро удалялись в сторону, противоположную той, где скрылся Софонов. Проходным двором выскочили в узкий глухой переулок, пробежали метров пятьдесят по мощенной цементными плитами панели, прижимаясь к двухэтажным домишкам, юркнули в первую же арку ворот. Осмотрелись на миг. Похоже, двор тоже проходной.

- Нужно выйти к разбомбленному костелу. Тут недалеко, - переводя дыхание, проговорил Куницкий. Появление эсэсовцев поразило его, как удар молнии. Он не ожидал, что это произойдет так сразу, в первый же выход в эфир.

- Давай - вперед. На оклик немцев не отзывайся и не останавливайся: в крайнем случае - стреляй, - сказал Кудрявцев, и они пошли.

Прошли через дыру забора и вышли на пустынную улицу. Она, как и многие другие улицы Беловира, не освещалась. Только вдали, на перекрестке, тускло мерцал фонарь. Слышалось, как тарахтят и кашляют с надрывом и визгом моторы мотоциклов. Тревожно прозвучал сигнал сирены. Выстрелов не было слышно - значит, след Софонова потерян ищейками.

Им надо было перейти на другую сторону и таким же манером сигануть во двор. Они осмотрелись, - поблизости - никого. Улица узкая, мощенная булыжником. Каких-нибудь пять шагов - и они на той стороне. Ткнулись в одни ворота - заперты. Пошли, прижимаясь к домам и стараясь ступать на носки. Обувь на резиновой подошве делала их шаги бесшумными. Вскоре на фоне меркнущего неба встала однорогая громада костела, - вторая пика ее была снесена взрывной волной разорвавшейся бомбы. Именно там, в развалинах храма, Куницкий надеялся найти убежище. До костела оставалось метров сто с небольшим. Они завернули за угол. Здесь улица была пошире и вся в густой зелени. Терпко пахло отцветающей липой, и этот запах как-то смягчал напряженность и тревогу. И вдруг из-за поворота ударил мощный луч от мотоцикла. Шедший впереди Куницкий шарахнулся в нишу парадного входа, а Кудрявцев спрятался за дерево. Но его метнувшуюся фигуру заметили, и сноп света от остановившегося мотоцикла осветил дерево, не очень толстый ствол которого не мог укрыть Кудрявцева. На мотоцикле было двое: один за рулем, другой, с выставленным вперед автоматом, в коляске.

- Хальт!.. - закричал патруль и дал очередь по человеку, стоящему за деревом. Кудрявцев ответил выстрелом и попал в фару. Свет погас. Мотоцикл стоял как раз напротив того парадного, в нише которого укрылся Куницкий. Их разделяли каких-нибудь пять шагов. Куницкий быстро оценил все преимущество своей позиции, и не воспользоваться этим преимуществом было бы глупо с его стороны. Он стрелял в мотоциклистов почти в упор, тремя выстрелами из пистолета уложил обоих. Потом бросился к товарищу.

Кудрявцев стоял на прежнем месте. Правой рукой, в которой был крепко стиснут карабин, он обнимал дерево, левой зажал грудь.

- Что с тобой?.. Ты ранен? - с дрожью в голосе спросил Куницкий.

- Да, - тихо ответил Кудрявцев.

- А я их обоих прикончил. В мотоцикле, - с волнением и тревогой сообщил Куницкий. - А теперь - бежим.

- Помоги мне, - слабеющим голосом ответил Кудрявцев.

С огромным усилием они добрались до развалил костела. Последние десятки метров Куницкому пришлось нести Кудрявцева. Спотыкаясь о груды кирпича, он спустился в подвал. Куницкий посадил Кудрявцева на холодный каменный пол, прислонив спиной к такой же холодной стенке. От нервного напряжения и усталости - видно, ноша была для него непосильной - он растерялся и не знал, что делать дальше. Только спрашивал совсем приглушенным шепотом:

- Куда тебя?

- В грудь…

- И сильно?.. Тебе больно?.. Я схожу за Ядвигой. Нужен доктор… Я вернусь. Ты только лежи тихо, - торопливо и сумбурно лепетал он и с необычной поспешностью скрылся.