Набег

— Ха! — оценил шутку Рагнар, стрельнул глазами, проследив быстрый взгляд Бьерна. — А еще я слышал, будто эта женщина, как и стрела, когда-то была твоей добычей, сын Горма. Я вытащил ее из воды после бури.

Сигурд тоже взглянул туда, куда смотрели оба хевдинга. Гюда по-прежнему стояла около борта, крепко стискивая руками щитовую доску. Из-за коротко обрезанных волос ее шея казалась совсем тонкой, на круглом лице блестели покрасневшие глаза, плотно сжатые губы таили радость. От напряжения костяшки пальцев на ее руках стали белыми.

— Не ее одну, — глянув на Сигурда, сказал Бьерн.

— Вряд ли бонд Каупанга мог принадлежать тебе. Женщина или стрела — иное дело.

— Ты поступишь с женщиной так же, как со стрелой? — спросил ярл.

Рагнар пожал плечами:

— А почему бы нет? Хотя…

Он задумался. Рядом с Сигурдом, стаскивая шлем, запыхтел Варин. Освободившись от железного колпака, облегченно вздохнул, тряхнул башкой, позволяя смятым космам лечь на плечи. Сунув шлем под мышку, почесал щеку, присел на походный сундук, скосил глаза на Сигурда.

— Чего стоишь? Не видишь — разговор будет долгий.

Подчиняясь его недовольному жесту, Сигурд опустился на край сундука, подпер Варина боком. Тот поелозил задом, устраиваясь поудобнее.

— Хотя… зачем отдавать то, что можно продать? — завершил свои размышления Красный. — Хочешь, я продам тебе эту женщину?

Понимая, что драки не будет, его воины потихоньку снимали доспехи.

Вместо ответа Бьерн склонился к Кьятви, что-то сказал. Старик важно кивнул, сполз с бочки, подступил к борту.

— Что ты хочешь за нее, конунг? — спросил он.

Бьерн отвернулся, делая вид, что вовсе не интересуется разговором. Про себя Сигурд похвалил ярла. Узнав, что княжна нужна Бьерну, Рагнар мог запросить слишком высокую цену. А так получалось, будто купить добычу Красного хочет лишь старый Кьятви.

На высоком лбу эрула пролегли две глубоких морщины.

— Я слышал, будто она — дочь конунга Гарды, — сказал он. — Хватит ли у тебя, простого воина, богатств на такую покупку?

— Я не сказал, что буду покупать, — пояснил Кьятви. — Лишь спросил цену.

Рагнар насупился, потемнел лицом. Совсем недолго он прожигал старика глазами, затем вдруг расхохотался. Не ведая, в чем причина его веселья, но уразумев, что радость конунга намного лучше ярости, эрулы встрепенулись, заулыбались.

— Эй, ярл! — сквозь смех окликнул Бьерна конунг эрулов. — Кроме женщины и бонда, ты, верно, потерял в море разум, если доверил сделку пытливому старику!

Кто-то из эрулов засмеялся.

— Ты хорошо шутишь, конунг, — одобрительно сказал Бьерн. — Возможно, мой разум канул в море, но чем больше потерь, тем меньше остается того, чем стоит дорожить. Буря забрала наши корабли и многих отважных воинов. Мы так много потеряли, что более нам нечего беречь, и славная смерть в хорошей битве будет для нас забавой. Хотя…

Он замолчал и точно так же, как недавно сам Красный, пожал плечами.

— Хотя…

— Навряд ли мы захотим погибнуть, не прихватив в светлую Вальхаллу многих достойных, — продолжил за него Кьятви. — Так стоит ли ради хорошей шутки становиться врагами?

— Ты угрожаешь мне, старик? — мгновенно насупился Красный. Меч выскользнул из-за его спины.

Бьерн заслонил собой Кьятви.

— Нет, — сказал он. — Кьятви не угрожает тебе, конунг. Это делаю я.

О Рагнаре в Каупанге, да и во многих других землях складывали целые саги. Поговаривали, будто однажды Красный столкнулся в лесу с самим Тором и в поединке бог признал его воинское умение. А еще рассказывали, как в далекой стране на Востоке на Красного напал зверь из подземелий Нидхегга — огромный, с круглой большой головой и клыками, выступающими из углов рта на длину хорошего копья. Чудовище валило грудью деревья и расшвыривало их в стороны длинной рукой, растущей изо лба. Оно издавало рык, подобный пению рога Хеймдалля, и все живое содрогалось от ужаса. Но Красный не испугался. Он не побежал. И даже когда страшный зверь перешагнул через его голову, Красный не шелохнулся, презрев опасность.

Правдой были эти разговоры или нет, никто не знал, но угрозы Бьерна заставили Рагнара отступить. Поход был для него важнее мелкой ссоры, грозящей гибелью его головному снеккару. Конечно, у Красного было большое войско, а у Бьерна всего один драккар, но идущие на гибель способны сражаться с отчаянием берсерков.

— Ты сказал, что славная смерть в битве будет для тебя забавой, ярл, — примирительно сказал Рагнар. — Мы оба не против доброй битвы и доброй сделки, так зачем нам ссориться?

— Что ты хочешь, Рагнар? — перебил Бьерн.

Красный безразлично взмахнул рукой:

— Я собрался пойти в земли франков. У тебя в хирде отважные воины, Бьерн, и у тебя крепкий драккар. Во франкских землях мне понадобится и то и другое. Когда я возьму золото франков, дочь конунга и бонд вновь станут твоими.

Из-за спины Бьерна высунулась тощая стариковская рука, затеребила хевдинга за полу корзня. Поднеся ладонь к губам, будто желая прикрыть слетающие с губ слова, Кьятви что-то торопливо зашептал на ухо ярлу.

Тот слушал, энергично кивал. Черные косицы подпрыгивали в такт кивкам на его плечах.