Набег

Когда прибежали они в Гончарову землянку спасать Завидкиных братьев и сестриц и нашли лишь троих младшеньких, когда вытащили их наверх, то увидели, что дорога пустынна, а ворота в детинец заперты. Василько сел на порог и тихо сказал:

— Мы погибли.

Но Завидка хоть был собою невзрачен, а дух имел смелый. Младенец был у него на руках, близнецы схватились за его рубашку. Уже вдали, вздымая черную пыль, приближались половцы. Завидка сказал:

— Один путь остался — кругом, тайным ходом. Дверь отперта ли?

— Заперта. Я воротами вышел.

— Все равно, — сказал Завидка. — Не оставаться же здесь!

И, по очереди таща близнецов за руки, шлепками успокаивая младенца, добежали они до моста. Со стены увидели ребят и подбадривали их криками. Но так как ворота уже опасно было отпирать, то откуда-то достали большую лубенку и на канате спустили ее с вала. Первыми поднялись трое малышей, вторым — Василько, последним — Завидка. И вовремя: половецкая стрела уже впилась в дно лубенки.

Таким необыкновенным путем попали они в детинец и тут увидели, как обычно пустынная площадь забита людьми и скотиной. Заглушая все голоса на площади, женские рыданья, рев быков, ржанье коней, слышался дикий вой половцев, шедших на приступ. Поспешно добежав до кузни, мальчики сдали кузнечихе малышей и поднялись на башню.

Первое, что увидел Василько, был мертвый отец. Тогда, вдруг побледнев как стена, он ясно вспомнил дорогое лицо, как еще недавно в ужасе смотрело оно на него сверху башни и как дрожала тетива на луке.

Сколько ни кричи — до луны долетит крик, а отец не услышит. Сколько ни рыдай, всю землю затопи слезами — отец не почует. Умер отец, и последняя мысль его была, что Василько негодяй и предатель. Как ему было знать, что делал Василько у потайного хода, что из шалости, из озорства отпирал он ворота, а не для того, чтобы врагам путь открыть… А кабы успел Василько ворота отпереть, не под валом выли бы половцы, а ворвались бы в детинец, всех поубивали бы. Какую муку испытал отец, спуская стрелу с тугого лука родному сыну в несмышленую голову! И никогда, никогда не рассказать, не объяснить, прощенья не вымолить, не заклясться, что навсегда отныне кончились и глупости, и шалости, и резвое непослушание. От невыносимой душевной боли зарыдал Василько, упал на колени и, поцеловав уже охладевшую отцову руку, вынул из нее лук, поднял колчан и стал у изгороди, ожидая врага.

Ненадолго откатившись, половцы приближались вновь. Спешившись и заслонившись сверху щитами, так что с башни казались они огромной черепахой, укрытой железом, кожей и медью, начали они рубить изгородь наружного вала и сбрасывать бревна в ров. С двух сторон обнажился мост. По очищенному от изгороди пространству галопом промчался половец, таща за собой на поводу двух коней, запряженных в длинное бревно. Наверху, на башне, Василько натянул лук Микулы Бермятича. Половец победно выл, закинув вверх голову. Пущенная с башни стрела попала ему в горло. Половец упал, но уже десятки рук подхватили бревно, подняли, побежали с ним к воротам. Бревно с грохотом ахнуло в них. Вздрогнули ворота, но удар выдержали.

Бревно било в ворота до самого заката. Сверху на половцев сыпались стрелы, валились камни, выливались расплавленная смола и кипяток. Но, казалось, врагам не было числа. Все новые руки хватались за бревно и, раскачав его, вновь и вновь ударяли в ворота. Ров до моста наполнился людскими и конскими трупами. Завидка попросил Василько:

— Дай мне ключ от водяных ворот.

Василько посмотрел на него сухими блестящими глазами:

— Зачем тебе?

— Во рву полно луков половецких, стрел. Как стемнеет, пойду себе добывать.

— Дурак! — сказал Василько. — Ворота тебе не игрушка, недаром они заперты. Ты что хочешь, чтобы половцы за тобой следом вошли? Возьми мой лук, старый.

— Да он мал, — возразил Завидка.

Но Василько отвернулся, не захотел говорить. Тогда Завидка молча взял маленький лук, с обидой поворошил тупые охотничьи стрелы в колчане, выбрал одну, прицелился и, вздохнув, спустил тетиву.

Под вечер половцы, немного отступив, разложили костры и стали варить мясо в треногих котлах.

Защитники детинца, выставив сторожить несколько лучников, тут же на стене наскоро поели и прилегли отдохнуть, как жнецы в страду ненадолго засыпают на недожатом поле.

Глава IV ВОДЯНЫЕ ВОРОТА

Господин Глеб в который раз обошел стены и убедительно попросил всех лучников, чтобы, пока луна еще не взошла, внимательнее следили они за рвом и если услышат шорох, то стреляли бы, не жалея стрел, потому что, возможно, разожгли половцы костры для отвода глаз, а сами под покровом темноты снова могут пойти на приступ. Затем он вернулся домой, сел в любимое свое высокое кресло в большой горнице, от ужина отказался и велел позвать к себе Георгия Глебовича.

Когда Георгий вошел, господин Глеб тихо сказал:

— Я тебя сегодня на крепостной стене не видел.

— Молоденек я еще, — ответил Георгий.

— Не так уж и молоденек, по пятнадцатому году. Моложе тебя там камнями в половцев кидали.

Георгий подумал, потом заговорил: