Набери мой номер ночью

— Вечер добрый, Мария. В отделе кадров взял ваш адрес. Был почти уверен, что вы живете одна. Приехал узнать, вдруг вам нужна помощь.

Я отступила спонтанно — со следующим его шагом. И так вышло, что этого шага хватило, чтобы он оказался уже целиком в моей прихожей.

— Про это и по телефону можно было спросить, — прогундосила растерянно.

— Да? Не сообразил, — отозвался почти издевательски и начал осматриваться.

Нашел повод ко мне заявиться? Или распереживался всерьез, как я тут в одиночестве выживаю? И то, и другое лишь подтверждало мысль, что держался он в стороне только до поры до времени. Я почти до подбородка натянула растянутую футболку и сказала:

— Спасибо за заботу, Кирилл Алексеевич. Но у меня куча родни и друзей вокруг. Посмотрите — продукты привезли. Ни на минуту меня не оставляют. Почти.

Я уже понимала, что он так просто не уйдет. Даже легко представилось, как Кирилл сначала сдерживается, узнав о моем больничном, отговаривает себя целых два дня, а потом решается и едет. И раз уж приехал, то хочет хоть что-нибудь обо мне выведать. Короткий взгляд на разобранную постель, на тумбу с кучей таблеток, на выключенный телефон возле подушки. Кстати, а если он звонил от имени Кира, то догадается — мы с Евой исчезли с радаров одновременно. Меня от паники озноб прошиб, и температура, похоже, падать начала. Но сам он говорил ровно, не выдавая никаких эмоций и уж тем более — понимания:

— Я не знал, что нужно купить. Скажите — я схожу до магазина.

— Всё есть, — и повторила с нажимом: — Спасибо за заботу, Кирилл Алексеевич. Но я только что проводила гостей и теперь очень устала. Мне нужно поспать.

— Спите, — разрешил милостиво. — Я просто посижу здесь, помою посуду или еще чем помогу. Не смотрите так, Мария. То же самое я сделал бы для любого своего сотрудника — думаю, мое отношение к кадровой политике ни для кого не секрет.

Не секрет, он держится за каждого. Но здесь не поэтому и уж явно не рвется проведывать весь штат по списку в период эпидемии гриппа. По темным внимательным глазам вижу, которые он направляет то на меня, то снова на помещение с царящим там бардаком. И уже явно отметил, что квартира хороша, пусть и арендованная. Да, точно, долго уговаривал себя, но и трех дней не продержался без такого «ценного сотрудника» в офисе, а теперь сорвался — даже при условии, что никакой стоящей причины придумать не мог. При условии, что я посчитаю его идиотом. Слабым передо мной в этой невозможности остаться в стороне. Однако сила его в том, что он вообще не стесняется своих слабостей.

Я все-таки зашагала к кровати и села на край. Хотя бы для того, чтобы не тратить лишние силы и лучше соображать. И как-то получилось:

— Я и не подумала, что вы меня выделяете, Кирилл Алексеевич. И очень благодарна. Но помните, я про своего мужчину рассказывала?

— Ага. Моя проблема — я очень многое помню. И что? Вы боитесь, что если я помою вашу посуду, то вы перестанете быть девственницей?

— Нет! Просто он может прийти в любой момент! Проведать. Да я как раз и жду его прихода! Вы — самый замечательный директор, но никому ваше присутствие здесь не объяснишь.

— Врете.

— С чего вдруг?

— Во-первых, потому что вы постоянно врете. А во-вторых, вы никогда не ждали бы его в таком виде. Даже если бы в обморок падали по пути к шкафу, все равно бы переоделись.

— Нормальный у меня вид, — буркнула я. Хотя по логике он очень верно заметил. Потому и сменила тактику: — Кирилл Алексеевич, мне действительно нужно поспать. И ваше присутствие здесь меня очень смущает. Я имею право хотя бы смущаться от такого вторжения?

— Нет, — отрезал слишком однозначно. И тут же добавил спокойнее: — Нечего стесняться. Вы же не думаете, что я так впечатлен этими слезящимися глазами и запахом пота с двух метров? Если вы хотите отпугнуть любого мужчину, то именно в таком виде перед ним и предстаньте.

Вот прямо сейчас и разонравлюсь? Потому что запахом сношу с ног? Я эту мысль даже до конца в голове прокрутить не успела, как он уже оказался рядом, полностью опровергая свои же слова. Надавил мягко на плечи, укладывая и блуждая по пижаме взглядом. О, нет. Он сорвался сюда, а здесь уже сорвался окончательно. Я почти послушно улеглась и позволила накрыть себя одеялом. Но этого ему было мало — ему теперь всего мало. Он даже не отстранялся, упершись одной рукой в кровать, а второй продолжая меня закутывать.

— Может, все-таки в душ? Сколько сейчас температура? — он почти неосознанно приближался к моему лицу с чуть мутнеющим взглядом, а потом резко отстранялся, словно сам себя одергивал. — Мария, какие антибиотики принимаете? Вам же прописали?

Я не отвечала — эти вопросы и не задавались для того, чтобы на них отвечать. Он просто говорил и говорил, чтобы каким-то образом оправдать свое поведение.

— Заразитесь, — выдала я последний аргумент, но и сама уже плыла от его странных движений — то медленных ко мне, то быстрых от меня.

— Заражусь.

И вдруг он почти навис сверху, рассматривая мои губы. Хотя все еще держался за остатки разума: