Наблюдай как мужчина, выгляди как женщина

Самой старшей сокурснице было 70 лет, и она поразила меня! Ей, по всем законам и представлениям того времени и состоянию общественных воззрений, положено было быть классической бабУшкой и сидеть в лучшем случае на лавке у подъезда. Она же шла своим курсом, никому ничего не доказывая, не делая заявлений и не протестуя. Я старалась подобраться к ней поближе, чтобы рассмотреть и расспросить, чтобы научиться и понять. Мне все в ней нравилось — и отсутствие стереотипов, и явная, но не демонстративная внутренняя свобода. Возраст (ее и мой) был мне не помехой.

Она и выглядела необыкновенно (особенно для того времени). Тоже — не напоказ, но совершенно по-своему. Во-первых, ее стрижка — седой короткий ежик, а это всегда стильно, это — ух ты! Она объяснила — удобно, гигиенично и очень дешево. У нее был жестко спланирован бюджет, до копеечки, грамотно. Она, как оказалось, летом вообще брилась наголо. Ходила в собственноручно связанных платьях (черном, пестром — черно-белом и синем), прямых, до середины икры. Никакого макияжа, подведенных глаз, губной помады (какое счастье!). Подпудривала нос и щеки (видимо, привычка юных лет).

Весь этот минимализм был ей необыкновенно к лицу — на все времена и случаи жизни. Это была такая захватывающая дух элегантность — глаз не оторвешь!

Она жила одна. После войны лишилась всех близких, новую семью заводить не стала. Сумела выстоять и научилась жить сама по себе. Дисциплина у нее была внутренняя, боюсь, «сейчас таких не делают»! В 60 лет ушла на пенсию, решив, что начинает совсем новую жизнь. Пенсия была по тем времена неплохая — 90 рублей. Она могла платить за квартиру, хорошо питаться, учиться, откладывать на путешествия.

Обучение испанскому — ее третьи курсы. До этого она овладела английским и французским (немецкий знала с детства). Она была лучшей ученицей в группе: память — поразительная, в день запоминала до 100 слов! Такую норму определила для себя сама. Поддерживала языковые навыки тем, что по утрам ходила в Библиотеку иностранной литературы и читала там английских и французских классиков. Покупала пластинки с песнями на иностранных языках, подпевала, танцевала. Обязательно каждый день выходила «в люди» — на курсы, в гости (друзей было много), звала к себе. Летом ездила по стране (других возможностей тогда не было), но география-то у нас какая — Средняя Азия, Байкал, Дальний Восток. Получала силы от новых впечатлений. В Москве еженедельно ходила в баню. Всюду старалась ходить пешком.

Она дожила до глубокой старости, будучи постоянно занятой и требовательной к себе. Умерла на 98-м году жизни, не болея. Просто тихо ушла.

В продолжение каждой литургии в храмах верующие молят о «христианской кончине живота своего: безболезненной, непостыдной, мирной».

Такая кончина — награда за земные старания, за уважение к жизни и кроткое претерпевание ее тягот.

Мне в наследство остался дневник этой замечательной женщины. Он объяснил многое. Но это тема отдельная, а сейчас — вывод: человек долго остается на плаву, если не сдается и не дает себе поблажки! Вот ради чего я рассказала эту историю.

А вот второй пример, сравнительно недавний.

Тринадцать лет назад я подошла к важному выводу в отношении собственной жизни (некоторыми из них я делюсь сейчас с вами). У меня нашлось несколько единомышленниц, мы постоянно встречались, обменивались знаниями и впечатлениями от нового опыта. Мне удалось тогда сбросить огромный моральный груз, буквально душивший меня. Попутно я избавилась и от определенного количества килограммов лишнего веса.

Эти внешние перемены и заметила соседка по подъезду, уже много лет казавшаяся мне дряхлой старушкой. Она еле-еле выползала во двор с палочкой.

— Вот, — тоскливо посетовала она, — жизнь к лучшему меняется, а мне ничего уже не успеть. Опоздала! Сын подарок сделал на семидесятилетие: загранпаспорт принес, путешествуй, говорит. Всю жизнь мечтала Париж, Лондон, Вену, Рим посмотреть, а теперь — куда? Поздно...

— А почему? — тупо спросила я, хотя вполне понятно было, почему. Как она поедет, если ходит еле-еле?

Соседка укоризненно показала на свою палочку.

— А давайте попробуем! Мы же ничего не теряем! — предложила я тогда.

Я не собиралась ни от чего лечить, уже тогда понимая, что для многих пожилых людей сами цифры являются своего рода приговором.

— Сиди и не рыпайся! — приказывает цифра 70. — Некуда больше спешить!

Ну, впечатлительные люди и поддаются.