Наблюдая за Большой медведицей

Могильников по-прежнему сидел рядом с Дарьяном и раздумывал, как привести сына в чувство. На помощь пришел Эдкевич. Он шепнул на ухо другу, что на его банковском счете закончились деньги. Дарьян мгновенно очнулся и похлопал по карманам в поисках кошелька.

— Тише, тише, — засмеялся Эдкевич, — мы просто пытались тебя в чувство привести, не переживай!

Юля вернулась к своей палатке… Увидела, что Лея действительно лежала поперек, головой в тамбуре на тапке Элины.

— Хоть бы нормально её положил, патологоанатом… — неслышно буркнула Юля и аккуратно, опасаясь, что Лея проснется, переместила ее голову на спальный мешок. Конечно, она боялась оставаться ночевать в одной палатке с этой, по ее мнению, неадекватной женщиной. Но, увы, здесь все же было спать лучше, чем в тамбуре у «мальчиков-бабников», и лучше, чем на улице. Юля аккуратно подвинула и Леины ноги, чтобы та лежала ровно на своем спальнике, а не по диагонали. От таких телопередвижений девушка проснулась. Взгляды ревнивой хищницы и её жертвы пересеклись. Молчание. К Юле в гости прибежали мурашки….

— Что ты тут делаешь? — оскалилась Лея, хотя у самой слезы по щекам катились.

— Я понимаю, что наше соседство не вызывает у тебя приятных эмоций, просто мне негде больше спать. Сказала бы спасибо, я тебя в палатку, можно сказать, занесла, Могильников-то тебя головой на грязные тапки положил, — фыркнула Юля.

Лея не ответила.

— Между нами Элина ляжет, пересекаться и обниматься ночью мы не будем. И я еще раз повторяю, что между мной и твоим ненаглядным ничего в ту ночь не было! — постаралась убедить её Юля.

Лея вновь ничего не ответила, вытерла слезы и вылезла наружу. Юля выдохнула.

— Надеюсь, никогда не влюблюсь! — произнесла она вслух.

Лея вернулась к костру и увидела, что Тощий в сознании, уже не кричит, но, видимо, до сих пор находится в шоке. Говорит о том, что в «Ночь грибов» у него украли все шоколадки, смотрит на всех подозрительно и задает странные вопросы, типа «Какой шоколад любишь? Любишь ли ты батончики? Что ты делал прошлой ночью? Как считаешь, может ли патологоанатом быть вором?». Самое печальное для Леи было то, что Могильников из личных запасов на днях угостил ее таким же батончиком, как и те, что потерял Тощий. Вы ведь помните, дорогие читатели, что в «ночь грибов» он их сам все съел! Так вот, Лея тогда эту конфету не съела, а убрала в карман куртки. А когда она подошла к костру и убедилась, что с Тощим все в порядке, то вспомнила про этот батончик, достала и развернула обертку. Разумеется, как воспитанная девушка, она спросила у всех, не хотят ли они конфету? Первым, конечно же, высказался Худогубкин…

— Вкусная шоколадка? — спросил он и подозрительно прищурился.

Лея ему не предложила — обида не давала, просто отвернулась от него.

— У меня такие же были… Пока кто-то их не съел, — серьезно заявил Тощий.

У Леи аж кусочек конфеты в горле застрял, она раскашлялась.

— Миша, ты меня в чем-то подозреваешь? — спросила она.

— Я никого не подозреваю, просто хочу сказать, что нехорошо брать чужие вещи, — ответил Тощий. — Роман Александрович, зачем вы меня локтем в бок тычете?

— Миша, ты серьезно думаешь, что я у тебя шоколадки украла? — спросила Лея и заплакала.

Тощий не ответил, уставился на огонь и неожиданно взвизгнул — это Элина сильно затянула ему бинт.

— Я бегаю за ним, забочусь… — совсем расстроилась девушка. — А он меня воровкой считает…меня…Меня! Олег Уюкович вчера угостил, и ты это видел!

— Миша, лучше замолчи, — посоветовала Элина и поправила очки, — а то я попрошу Киру, чтобы остатками бинта тебе рот замотать!

— Батончики? Погоди, погоди! Батончики, — вспомнила Кира, — Худогубкин, так ты же сам их все и поглотил! Ты ведь из нас всех самый неадекватный был в «ночь грибов», раньше всех у тебя мозги ускакали в лес. Бегал, как индеец с куриным пером на голове и с мешочком шоколадок. А когда медведь в лагерь пришел, так ты с этим пакетом в лес и убежал.

— Малой! — обратился Могильников к Тощему. — Ты же мне сам эту шоколадку утром после той ночи дал и сказал, что если ещё хоть одну съешь, то попа слипнется…

И в каком бы шоке от своей раны Тощий не был, ему стало жутко стыдно. Пробормотав: «Простите…», он опустил голову на свою забинтованную руку.

Лея кинула не доеденную шоколадку ему в ноги, и ушла в палатку.

— Ну, ты и идиот, — прокомментировал Дарьян.

— Она к тебе со всей душой, а ты ее воровкой назвал, — вздохнула Элина, ладно — не любишь, но хотя бы из уважения к ее чувствам. Ты ведь мужчина!

Тощий вздохнул еще протяжнее и тяжелее, и еще ниже склонил голову…

Вскоре…