Наблюдая за Большой медведицей

Лес. Тишина. Туристы не разговаривали и старались не шевелиться. Прислушивались. Тишину нарушал лишь слабый ветер. В сторону лагеря ребята старались не смотреть, чтобы отсвет огня не нарушал впечатление полной темноты. С ними, кстати, хотел пойти Могильников для безопасности, но его не взяли. Как высказался по этому поводу Эдкевич: «Патологоанатом такой человек, что его даже злые духи бояться будут».

Скрип деревьев, раскачивающихся под ветром — явление обычное. Но ведь Тощий наговорил, что кикимора — злой дух, и если она приблизится к жертве, то украдет ее душу. Эта информация благополучно легла на подсознание туристов. Итак: тьма, самовнушение, трясущийся от страха Тощий. Лея безмолвно плачет. Жутковато стало всем. Даже Эдкевич улыбаться перестал. Тощий чихнул — все вздрогнули. При рассеянном свете луны, воображение у туристов разыгралось. И тут…

— Агапка… бабка Агапка! — заорал Тощий. Деревья заскрипели. Казалось, что скрип раздается все ближе и ближе. Худогубкин не выдержал и в панике ринулся в лагерь. Бежал, не смотрел под ноги, постоянно запинался и падал. Оглянулся посмотреть, не бежит ли кто за ним — влепился в дерево.

Лея рыдала. А как тут не рыдать, если любимый человек сначала ее чуть топором не прибил, а затем в лесу бросил в объятиях, так сказать, кикиморы. Все столпились за Кирой. Эдкевич пристроился позади и выглядывал из-за Леи.

Тут стоит сказать о белках. О том, что они тоже могут проголодаться среди ночи. Так, белка Иван насобирала шишек днем, а ночью проснулась от того, что захотела «похрустеть» орешками. И поскакала за ними, собранными ранее, в заброшенном гнезде. Видимо, слишком агрессивно скакала — ветка, на которой гнездо лежало, треснула под Иваном, гнездо наклонилось и шишки полетели вниз. Прямо на головы Кире, Элине, Эдкевичу…

— Бежим! — крикнула Кира, и все рванули к лагерю.

На крики отреагировали туристы, которые остались у костра. Могильников схватил ружье и побежал навстречу испуганной команде, Валенов взял топор и устремился вслед. Дарьян закатил глаза, схватил свой охотничий нож, но Юля попросила его остаться — ей было очень страшно и в лес бежать и одной у костра сидеть.

Между тем, одноухая белка Иван спустилась с дерева и принялась искать свои шишки. На земле она увидела тело. Это же очень интересно — узнать, чей труп лежит под деревом, — автор комедии считает, что белка думала именно так.

А Тощий потихоньку стал приходить в себя. Открыл глаза и увидел прямо перед собой волосатую морду, слегка освещенную лунными светом. Белка посмотрела на него и вдруг резко укусила за нос. Мишка истерически завизжал и бросился бежать, выкрикивая: «Не жри меня, скотина!»

В общем, Могильников несся на помощь Тощему. Его догнала Лея со своей любимой сковородкой. Она решила, что Тощего укусил не то волк, не то кикимора и желание отомстить злодеям перевешивало чувство страха, вбрасывая в ее кровь огромные дозы адреналина. Могильников на всякий случай выстрелил в воздух, думая, что выстрелом сможет отпугнуть зверя. Выстрелил. Утка упала на голову бедняге Тощему, сбила его на землю.

Стоит заметить, что ни Лея на пешую прогулку, ни Могильников на спасение бедолаги, не взяли фонариков, за что вскоре и поплатились.

— Миша, где ты? — проплакала Лея. В ответ послышался стон. Могильников и девушка направились на звук. Под ногой патологоанатома хрустнула ветка. Учитывая, в каком нестабильном эмоциональном состоянии находилась Лея — отпечаток физиономии Могильникова на сковородке стал несколько глубже…

Трудно описать, какие чувства испытала Лея, когда поняла, что снова ударила Олега Уюковича. Тот зарычал. Девушка крепче сжала свое «оружие» и тоненьким голоском попросила прощения. А потом закричала: «Не подходите!»

Могильников тяжело вздохнул, повесил ружье на плечо, выхватил сковородку из девичьих и рявкнул: «Марш в лагерь, чучело!».

Только он это сказал, как увидел, что метрах в пятидесяти впереди с земли понимается чей-то силуэт. Поднимался плавно и гибко, а когда выпрямился, то стал извиваться под действием ветра.

— Встань за мной! — скомандовал Могильников Лее. Та повернулась, коротко взвизгнув: «Кикимора!», — спряталась за Олега Уюковича. При этом она не переставала звать Мишку.

Со стороны силуэта послышался стон Тощего.

— Кикимора поглотила Мишину душу! — зарыдала Лея.

Могильников направил ружье в сторону непонятно кого или чего.

— Кто ты? — зарычал патологоанатом.

Подбежал Валенов с топором, увидел силуэт, от испуга выронил топор на ногу Лее. Та вцепилась в руку Могильникова, он дернулся и нажал на курок. Пуля ударила в землю в сантиметре от тени.

— Да вы смерти моей хотите, что ли?! Что я вам сделал?! — застонала тень Мишиным голосом. Тощий, собственной персоной, вышел на освещенное отблеском лагерного костра место.

— Что тут происходит?! — повернулся Валенов к Лее с Могильниковым.

Спустя время….