Наблюдая за голландцами. Ниже уровня моря

Вообще говоря, удивляться тут нечему. Селедка в Голландии священна. Собственно, с селедки и началась история процветания маленькой и обиженной природой страны. В четырнадцатом веке в Голландии ничего, кроме селедки, особенно и не было. Селедка на завтрак, на обед и на ужин. Но селедки было много. Чтобы рыбу продавать, надо ее потрошить и засаливать — в свежем виде не довезешь. Затраты труда были таковы, что ни при каком раскладе не окупались. И тогда некий хитроумный рыбак изобрел приспособление — нечто вроде маленького багра, с помощью которого можно было выпотрошить рыбу буквально за секунду. Хорошо, рыба выпотрошена. Нужна соль, нужны бочки. Много деревянных бочек, а где их взять? Леса в Голландии почти нет.

Опять выручило море — проклятие и благословение Голландии. Соль кораблями завозили из Португалии, где продавали ту же селедку, а лес — из Прибалтики. Так началась славная торговая история Нидерландов.

Мы погуляли еще немного по городу.

Тут и там попадались увеличенные в масштабе 25:1 копии дворцов и церквей, виденных нами в Мадуродаме, в частности правительственных зданий Битенхоф и Бинненхоф, где расположен парламент, а также известного Маурициус-музея. Центр Гааги красив и параден: Гаага наряду с Амстердамом — официальная столица Нидерландов. Вернее, официальная столица все же Амстердам, но в Гааге находятся резиденция королевы и парламент — старинное, похожее на огромную церковь с четырьмя башнями по углам здание. И как и везде, каналы, каналы — многие дома стоят по щиколотку в воде.

В конце концов мы поняли, что на сегодня хватит, зашли в небольшой ресторан и спросили кофе. Добродушная пухлая тетка в игрушечной оранжевой короне на голове, в молодости, по-видимому, работавшая моделью у Рубенса — кровь с молоком! — сначала хотела отказать. Они уже закрывались, но Альберт каким-то образом ее убедил, и кофе, как всегда превосходный, она все же принесла — мгновенно и с улыбкой. Какой контраст с трагической фигурой официанта в Схевенингене!

По пути обратно мы вдруг заметили открытый, несмотря на праздник, продуктовый магазин. Поскольку припарковаться было негде, я попросил Таню забежать и купить полдюжины пива «Грольш», а сам остался при машине. Это было предусмотрительно, потому что в ту же минуту прикатил мотороллер развозчика пиццы — это было его место, и машину пришлось переставить. Таня вернулась быстро с колбасой, сыром, каким-то салатом и картонной упаковкой с шестью бутылками «Грольша». Мы бросили покупки в багажник, и я завел мотор, предвкушая, с каким наслаждением я выпью вечером пару бутылочек этого превосходного пива.

Но и этому маленькому пиру не суждено было состояться — когда мы уже приготовились ужинать, выяснилось, что пиво, по ошибке купленное Таней, оказалось безалкогольным!

Удар был таким тяжким, что я долго не мог заснуть. Перед глазами стояло трагическое лицо схевенингенского официанта. Если бы его увидел Я. С. Друскин, петербургский философ и математик, всю жизнь бившийся над выведением формулы Великого Уныния (formula ignavii magni), он бы тут же посчитал свою задачу выполненной. Это была даже не формула — это было само Великое Уныние! Но скорее всего, несчастный парень был просто-напросто с тяжкого похмелья.

СТРАНА ТЮЛЬПАННЫХ ЛУКОВИЦ

На встречу с директором книжного магазина «Пегасус», назначенную на следующий день в Амстердаме, мы приехали заблаговременно — и правильно сделали. По неопытности заехав в самый центр, мы продвигались со скоростью полтора километра в час в нескончаемой пробке. Кое-как выбравшись наконец из этого ада, нам удалось найти свободное место на набережной третьего по счету из окружающих центр концентрических каналов — магазин находится на берегу первого. Но тут возникла еще одна проблема: щели, куда бросают монетки, на двух ближайших парковочных автоматах были… хотел написать аккуратно, но на самом деле даже и не очень аккуратно заварены. Кредитная карта тоже оказалась бессильна. Оказывается, здесь предусмотрена только одна форма оплаты — так называемая «cash-card», карточка, заменяющая наличные деньги. Где взять такую карточку, ни Альберт, ни тем более я не знали — налицо была самая разнузданная форма дискриминации приезжих. Кто-то из автомобилистов сказал, что сравнительно недалеко — минут десять ходьбы, как ему кажется, — еще сохранился автомат, работающий на монетках. К счастью, он оказался прав. Не прошло и часа, как мы стали обладателями заветного парковочного билетика. Пока мы с Альбертом бегали в поисках более демократичного автомата, Таня стояла у машины, чтобы защитить ее от набегов парковочных хищников.