Наблюдая за японцами. Скрытые правила поведения

В павильоне, находившемся рядом, молодой монах неземной красоты что-то продавал прихожанам, его пальцы словно порхали над клавиатурой, когда он подсчитывал сдачу. Рядом с ним стоял прилавок с куклами дарума, крепко закутанными в полиэтилен на случай ненастья.

Желающие разбрасывать бобы на сэцубун должны были подать заявки в храм, и в храме по лотерее или по очередности назначают тех, кто будет бросать бобы. Главное, чтоб настоящий год и год рождения человека совпадали по гороскопу. Этот год был годом обезьяны, значит, и бросают рожденные в этот год.

Конечно, раньше японцы сами разбрасывали бобы. Вернее, это даже не бобы, а сорт крупной фасоли, которую можно есть сухой. Сначала бросали из дома на улицу со словами «Черти вон!», а потом выходили на улицу и бросали бобы уже с улицы в дом со словами «Богатство в дом!». По сути, это праздник обновления и весны. После сэцубуна начинается весна!

Глава 10. Путешествуя по Японии

Саппоро

Я ехала с Сахалина на пароме в Японию. В Саппоро я планировала сесть на утренний самолет и полететь в Токио. Отель для ночевки я себе не зарезервировала, но мне повезло. Пара молодоженов пригласила меня переночевать в родительском доме жениха. Японские молодожены возвращались с Сахалина, где проводили медовый месяц. Полагаю, больше этого срока в Южно-Сахалинске не продержались бы даже самые экстравагантные молодожены.

Принимая во внимание их бесстрашие в самом начале семейной жизни, я прониклась к ним симпатией и с удовольствием приняла их приглашение. Юитиро оказался доктором китайской медицины, а кроме этого, очень разносторонним человеком. А еще он был очень спокоен, ровен, и от него исходили волны надежности и комфорта.

В какой-то степени я даже позавидовала его молодой жене Микки. Но это я уже разглядела потом… На пароме же я в течение пяти часов плавания была уверена в том, что это две девушки-подруги. Внешне Юитиро и Микки были тоненькими как тростиночки, с миловидными лицами, обрамленными коротко стриженными черными волосами.

Выслушав извинения за то, что дом у них совсем крошечный, мы зашли внутрь. Отец и мать Юитиро уже их ждали. Родителям было немного неудобно, потому что у них дома никогда не было иностранцев. Но поскольку я вела себя тихо, говорила по-японски, ела все то, что и другие, да и душ принимала не более трех минут, не возникло ситуаций, где бы я или они почувствовали себя неловко.

Дом был действительно небольшим, одноэтажным. Большая кухня, переходящая в зал с телевизором, спальня родителей, японская комната с токонома, так называется углубление в стене, где стоит ваза с цветком и свисает полотно с рисунком или иероглифом, и еще одна комната, куда я не заходила. Дома было жарко натоплено и очень уютно. На ужин подали мясо с грибами, карри с рисом на японский манер, зеленый салат и замечательное пиво Sapporo draft.

За ужином мы смотрели видеозапись их свадьбы. Церемония проходила по синтоистской традиции – сначала проводят обряд очищения, когда с молодоженов сгоняют всякую нечисть, затем они читают обращение к богам и дают традиционное согласие на брак. В течение всей церемонии им дают все время пить саке – напиток богов. Женщина в белоснежном кимоно и закрывавшем лицо капюшоне была похожа на неземное существо, и узнать в ней худющую японку, которая провела медовый месяц на Сахалине, а потом тащила тяжеленный чемодан, было совершенно невозможно. Жених был в черном, сходство с Юитиро становилось заметным, только когда он поворачивался в профиль.

Спать под теплым футоном в японской комнате было безумно приятно. Ощущение пребывания в раю подкреплялось журчанием воды в аквариуме, что создавало иллюзию сна у водопада. И на этом новом месте жених мне так и не приснился. Утром я улетела в Токио, а через три дня в Саппоро произошло землетрясение, неслабо тряхнуло. Даже тот поезд, на котором я ехала в аэропорт, сошел с рельсов.

Ветряные мельницы

В сентябре Хоккайдо был еще зеленым, но везде на полях уже были видны белые пятна – это лежали разбросанные тут и там, похожие на тюки упаковки сена, заготовленного для коров на зиму. Коровы беззаботно паслись рядом с чистенькими стойлами. Через все небо перекинулась радуга. Равнина была пуста и бездвижна, только воздушные винты, крутившиеся на верхушках высоких мачт, ловили пролетавшие мимо тихоокеанские ветры и превращали их в электричество. На горизонте виднелись горы.

Растительность была похожа на сахалинскую, но в то же время было очевидно, что это уже не Сахалин. Я сообразила это еще и потому, что направление потока моих мыслей изменилось, как это случается при пересечении границы и попадании в другую страну. Национальный менталитет данной страны, словно некая материальная субстанция, начинает обволакивать голову – и вот ты уже думаешь в соответствии с ним, а не с тем, что остался по ту сторону границы.

В пять утра в Ниигате