Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения

Получается, что русские не умеют выражать завершившееся действие. Да, у нас есть совершенный вид: «Я писал письмо» — «Я написал письмо». Но обратите внимание: во второй фразе у нас опять прошедшее время. Выходит, что про настоящее время мы можем сказать, про прошлое тоже, но соотнести то, что мы сделали, с настоящим не получается! Если мы всё-таки что-то сумели сделать, так это в прошлом…

Может, это объясниться тем, что для русских важнее процесс, а не результат? Немножко обидно.

Хотя, с другой стороны, чего обижаться? Всё правильно: ведь, как было сказано выше, для нас в любом труде сама деятельность интереснее, чем то, что потом получится. Это протестантская этика видит цель труда в том, чтобы в конечном счёте из пруда выловить рыбку и её с удовлетворением съесть. А нам интереснее её ловить!

Очень любопытно, как язык отражает наше коллективистское мышление. Мы напоминаем друг другу: «Помни, что „я“ — последняя буква в алфавите». У тех же англичан их «я», которое обозначается буквой «I», мало того что стоит далеко не на последнем месте, оно ещё и пишется с заглавной буквы. Может, это оттого, что латинская буква «i» малозаметна и её можно просто проглядеть при чтении, но, скорее всего, причина тут в том, что англичане очень уважают личность.

Той же причиной можно объяснить такую большую роль, которую в английском языке, в отличие от русского, играет артикль. Неопределённый артикль относит предмет к какому-либо классу, но в этом классе он подчёркивает, что перед нами отдельный, самостоятельный объект: It is a man. Ну а определённый, тот и вовсе выделяет объект из всех существующих в мире: It is the man. Собственно говоря, у русских тоже есть способы отнесения объектов к классу или их выделение («тот», «некий», «какой-то», а в молодёжном жаргоне есть ещё «типа»: «Это у тебя, типа, чемодан?»), но их роль по сравнению с английскими артиклями незначительна. Часто вполне можно обойтись и без этих слов. В английском — ни в коем случае. Сравните: «Отворилась дверь, и вошёл мальчик». Англичане поставили бы перед мальчиком неопределённый артикль: вошёл «какой-то» мальчик: The door opened, and a boy came in. А вот «Отворилась дверь, и мальчик вошёл». Здесь русские имеют в виду определённого мальчика, в английском артикль будет определённый: The door opened, and the boy came in. To есть русские с помощью порядка слов выразили то же, что англичане с помощью артикля. А всё-таки специального средства у нас для этого нет.

Английские притяжательные местоимения тоже выполняют похожее действие. В русском языке звучит «На головы они надели шляпы». По-английски непременно надо указать, чьи это шляпы и чьи головы: They put their hats on their heads. Буквально: «Они надели свои шляпы на свои головы». Русским смешно, а для англичан важно указать права личности на определённые предметы, даже если эти предметы — их собственные части тела.

В английском чаще, чем в русском, употребляется страдательный залог, что парадоксальным образом свидетельствует об активности английского языкового сознания. Русские скажут «За доктором послали», то есть сообщается, что некто таинственный неизвестно кто совершил данное действие. Соответствующая английская фраза выставляет доктора гораздо более активной фигурой: The doctor was sent for, буквально «Доктор был послан за». Английский доктор — подлежащее, главный член предложения.

А.А. Мельникова идёт ещё дальше. Она обратила внимание на одну из самых трудных для иностранцев сторон русского языка: сложнейшие способы согласования. Я видел рекламу узбекского ресторана: красивыми буквами на круглом щите было выведено: «Очень вкусный узбекский еда». Ни один русский, самый неграмотный, такой ошибки бы не сделал, он автоматически, с рождения, усвоил правила согласования прилагательных в зависимости от рода существительного. А в узбекском такого нет, как и в английском, отсюда и ошибка.

Говорят, один немец недоумевал и всех спрашивал, как по-русски сказать правильно: «У рыбей нет зубей», «У рыбов нет зубов» или «У рыб нет зуб»? Бедняга не учитывал, что у наших существительных несколько типов склонений, и поэтому, хотя перед ним был один и тот же падеж — родительный множественного числа, сказать «у людей» можно, а «у рыбей» — нельзя, «у зубов» — пожалуйста, но не «у рыбов» и, наконец, «нет зуб» тоже не говорят, хотя «нет рыб» правильно.

Так вот, упомянутая выше А.А. Мельникова пишет: «Мне кажется, что именно столь сложный вид согласования в языке (…) продуцирует и сложный способ психологического и общественного согласования».

Пожалейте иностранцев, пытающихся выучить русский: им необходимо понять, что вызубрить все типы склонений и согласований по роду, числу и падежу мало. Надо ещё разобраться в русской психологии и социальных отношениях.