Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля

Она редко спускалась к завтраку, но каждый раз, когда мы звонили кому-нибудь с телефона на регистрационной стойке, женщина непременно оказывалась в холле и улыбалась нам.

Удивительным образом дама была в курсе всех наших визитов. Потому что кого бы мы ни навещали – находившегося под домашним арестом писателя, художника, много лет проведшего в тюрьме, или бывшего генерала времен Сукарно[37], – все они оказывались или ее приятелями, или дальними родственниками ее мужа. Это была красивая женщина средних лет, со вкусом одетая индонезийка с черным узлом волос на затылке.

Сама она часто принимала гостей у себя в номере.

В основном мужчин в элегантных костюмах или военной форме. Мы видели их через окно со стороны галереи. Иногда они сидели на ее кровати, склонившись над какими-то бумагами, или о чем-то беседовали. Случалось, заметив нас, дама махала нам рукой. Не желая привлекать к себе лишнего внимания, мы прекратили звонить из отеля.

Одного из гостей нашей соседки я запомнила, он наведывался к ней постоянно. Не похоже, чтобы они были любовниками.

Как-то раз он разглядывал нас с галереи, спрятав глаза за темными стеклами очков. Он стоял, опершись на перила, неподвижный, как каменное изваяние. Нам это показалось странным: ведь наша красивая соседка всегда наблюдала за нами, когда мы проходили в свой номер.

Иногда, возвращаясь вечером в гостиницу, мы сталкивались с ней в коридоре, и дама интересовалась, приятно ли мы провели время в компании ее друга или родственника ее мужа. Она носила платья из блестящих темных тканей, с декольте достаточно глубоким, чтобы продемонстрировать стройную шею и гладкую кожу.

Она была неизменно приветлива, однако, как только мы узнали, что владелец нашего отеля имеет генеральский чин, тут же решили подыскать себе другой. Мы спланировали переселение как хитрый маневр и выжидали только подходящий момент.

И все-таки я не думаю, что красивая дама знала о нашей встрече с адвокатом, которого я и Си ждали в тот вечер в пропахшем камфорой номере. Мы лежали каждая на своей койке и читали. Человек в темных очках наблюдал за нами с галереи. Я извиняюще ему улыбнулась, однако, насколько помню, он не отреагировал. Си повела себя грубее: просто поднялась и задернула занавеску, закрывая обзор любопытному незнакомцу. Опускаясь на кровать, она громко объявила по-шведски, что давно уже вышла из возраста, когда мужчины пялились на нее в окна.

– Хотя этого типа, конечно же, интересуешь ты, – добавила она тише.

Мы успели перебраться в отель в городе Богоре, известном своим ботаническим садом, когда однажды ранним утром нас разбудил телефонный звонок. Было воскресенье, и со дня, когда Си задернула занавеску перед носом человека в черных очках, прошло две недели. Сердитый женский голос сообщил, что меня ждут в министерстве внутренних дел.

Си включила лампу, потому что солнце еще не взошло. Она не любила ездить в Джакарту. Однако на этот раз ей представлялось, будто мы направляемся туда по поручению бабушки с дедушкой. Так оно и вправду выходило на самом деле. Помимо прочего в столице нам предстоял визит к адвокату, который консультировал дедушку Абеля на протяжении многих лет.

Весть о дедушкином доме подобно лесному пожару разнеслась среди наших индонезийских знакомых, которых оказалось на удивление много. И все проявляли страстную заинтересованность. Тут же выяснилось, кто вел дедушкины дела на Яве. Эти люди многое могли рассказать. Человек, с которым нам предстояло встретиться, имел репутацию гуляки с внушительными карточными долгами и привычкой жить на широкую ногу.

Нам пришлось ждать, поэтому мы дольше, чем планировали, задержались в Джакарте – этой жемчужине Индонезии, прекрасной вавилонской блуднице, с роскошными отелями, элегантными авеню и неописуемым побережьем.

В стране, как всегда, было неспокойно. В университетах начались волнения, многие из них закрыли. Министр внутренних дел перешел к репрессивным мерам. Близились выборы, грозившие вылиться в еще большие беспорядки.

Я была благодарна предусмотрительной Си, уговорившей меня путешествовать по туристической визе. Привязка к прессе грозила дополнительными хлопотами и неприятностями, как здесь, так и в Швеции.

Тем не менее мне не раз приходило в голову написать об увиденном. Я даже собиралась уговорить министра внутренних дел на интервью. Шведы имели слабое представление о событиях, происходивших в этой части земного шара.

И вот в одно прекрасное утро министр сам изъявил желание со мной встретиться. Сказать, что я была ошарашена, значит не сказать ничего. Что ему от меня понадобилось? Откуда он вообще узнал, где мы живем? Быть может, он собирался побеседовать о доме дедушки Абеля. Си, всклокоченная, в ночной сорочке, озадаченно потирала лоб.