Наблюдатель

– В целом, да. Финансовые потоки постоянно находятся в контакте, в движении. Кажется, что они лежат. Это не так. Каждое государство имеет денежную систему, свою денежную массу. Ограничения не помогут, всегда будет лазейка через другие государства переводить деньги. Цепочка взаимосвязи удлинится и все. Как воды в океанах, так и денежная масса перетекает по планете. Притом очень часто с востока на запад, следуя смене времени суток. Но течение происходит. Искусство заключается в поиске той золотой точки, когда денежной массы достаточно. То есть не много, но и не мало. Это, как воздушный шарик, нельзя накачивать до бесконечности, но в уменьшенном виде он не представляет интереса. Денежная масса по воле отдельных людей пытается сохраниться в определенном объеме. А вот, сколько надо, не скажет никто, ни один финансист. На данном этапе. Понятно, что деньги дают свободу, притом относительную, а главное – власть. А это уже уровень сознания. За любые действия приходится расплачиваться.

– А что, у вас нет денег?

– Пока есть. Но все условно. Не в том виде, как у вас. Но существенная разница. Владелец предприятия имеет то количество денег, которое позволяет ему жить лучше, чем рядовые граждане, но не более. Ему не нужно несколько яхт, автомобилей, самолетов и так далее. Зачем? Он может приобрести другие, если хочет, отдав предыдущие. И никто не заставляет его это делать.

– Получается квота на владение. Какой ему интерес тогда становиться богаче? Куда тратить заработанное?

– На развитие науки, на помощь тем, кто не может работать.

– А не порождает ли это потребительское отношение к жизни? Зачем работать, если можно не работать.

– Не получится. Все упирается в сознание. О чем речь. Пока общество и отдельно каждый человек нацелен на потребительство, говорить о критериях денежной массы сложно. Она нужна только для поддержания экономики государства, то есть оказания влияния на экономику человечества, без учета отдельных личностей.

– Мы, по сравнению с вами, малые дети.

– Так оно и есть. Вы же воспитываете детей, пытаясь оградить их от повторения своих ошибок. И не всегда получается. Не всегда можно заставить. Вот так и мы. Нянчимся с вами. Где можно влияем, но не заставляем.

– Надо лечить души. Может быть, тогда будет легче. Нельзя же все заработать и потратить.

– Вот вы и пытаетесь лечить души в Храмах. Не все, но хоть что-то. Приходя в храм, что вы делаете? Любо креститесь, молитесь, либо просто стоите. Для чего вы пришли? Иногда не осознают, что замаливать грехи. Не пожелать что-то, а побыть наедине с собой. Как у вас говорят, наедине с Богом. А если Бог внутри вас, то и получается наедине с собой. Вы, таким образом, пытаетесь достучаться до своей души, заглянуть внутрь себя и поговорить с собой, подразумевая просьбы к Богу. А просите у себя то, что запрятано в вас, просите прощения у себя. И подумайте, разве разумно просто прийти и покаяться, чтобы вам простилось. И не важно, как это называть. Если вы умели себе все объяснить, значит не зря пришли. Невозможно представить, что человек, совершив преступление, даже во имя чего-то с его точки зрения важного, может просто прийти и покаяться, чтобы ему потом стало легче. Это самообман. Он сам себя простил. А служители помогают человеку попытаться понять себя, через посещение храмов побыть самим собой, через слова, молитвы понять содеянное или оформить свои мысли в голове. Не каждый умеет поговорить с душой. Вот ему и помогают. Поэтому Бог везде и, главное, иметь его в себе.

– А как же службы?

– Это необходимый ритуал. Без него трудно достучаться до себя. Общая энергетика помогает.

– Все интересно, но туманно.

– Со временем все поймешь.

Пока мы разговаривали, солнце опустилось за горизонт. Анна включила бра, и комната погрузилась в полумрак, когда тени остаются по углам, высматривая новую площадку для себя.

Мне было безумно спокойно с этой женщиной. Слушать ее, смотреть на нее. Я встал и подошел к окну. За окном виден был прибой в свете Луны. Море не было слышно, но я чувствовал его тихое спокойствие. Анна подошла и встала рядом. Наступила пауза. «Угораздило же меня, влюбиться в женщину, с которой не суждено быть. Неземная женщина. Вернее, земная, но из другого мира. Бред какой-то. Да, бред, но по факту».

– Ты когда уезжаешь?

– Все потом. Хорошо?

Мне будет жаль потерять тебя.

– Потеря – это то, что хочется найти. Со временем горечь потери проходит, а если и остается, то не так горчит. Память напоминает, но одиночество уже не так тоскливо, да надо заполнять память новыми страницами.

Я повернулся к Анне, взял ее за плечи и наклонился к ней. В полумраке ее глаза смотрели на меня новым, не известным мне еще взглядом женщины. Она чуть приоткрыла губы.

6

Я открыл глаза. Анны рядом не было. Полежав, я встал и пошел по дому. Ее нигде не было. «Странно, куда она могла деться? Куда идти?» И вдруг внезапная мысль поймала меня. Я быстро прошел на кухню. На столе стояла пустая чистая чашка для меня. Рядом лежала записка. Взяв ее в руки, я начал внимательно читать.