Наблюдатель

– Когда ты в последний раз там была? – спрашивала она Тару.

Джиллиан боялась, что никакой хижины давно не существует и Тара просто заблудилась.

– Мне было семнадцать или восемнадцать, – ответила Тара и на мгновение задумалась: – Семнадцать, да… В восемнадцать я ушла из дома и не появлялась там много лет.

Семнадцать! Сейчас Таре было почти сорок.

– Ты уверена, что она до сих пор там?

– Что-то должно от нее остаться, – неуверенно предположила Тара. – Хижина не может просто раствориться в воздухе.

– И ты в самом деле думаешь, что найдешь ее?

– Эта тропинка всегда выводила прямо к ней.

– Но тропинки почти не видно. Возможно, мы давно ее потеряли…

– Не пытайся сбить меня с толку. Я точно знаю, где мы. Лучше молчи и береги дыхание.

В конце концов они достигли леса, что нисколько не улучшило ситуации. Путь им преграждали обломившиеся или согнувшиеся под тяжестью снега ветки. Но скоро лес опять сменился равниной – ни намека на человеческое жилье, насколько хватало глаз. И только вдали, скрытая деревьями, действительно стояла хижина.

– Вот она, – сказала Тара.

Бревенчатое строение, несколько более крепкое и устойчивое, нежели Джиллиан себе это представляла. Оно стояло на поросшей лесом возвышенности, крутой склон обрывался в долину. Джиллиан бывала в Пик-Дистрикт в детстве, с родителями, и навсегда запомнила живописные пейзажи, с бесконечной чередой холмов и долин, лесов и озер, невысокими каменными заборами и истрепанными всеми ветрами живыми изгородями, редкую растительность по берегам высохших рек, обветренные скалы и между ними – луга с высокой травой. Разбросанные по пологим склонам деревушки и узкие дороги, на которых невозможно было разъехаться двум машинам. И сумасшедшую игру облаков над всем этим.

Но сейчас Пик-Дистрикт выглядел иначе. Заснеженная равнина сливалась с небом у горизонта, тучи собрались в сплошную серую массу, и это вселяло надежду на то, что местность может оказаться не такой уж необитаемой, когда погода прояснится.

– Внизу есть ручей, – сказала Тара и посмотрела вдоль склона. – Замерз, наверное, а потом завалило снегом… В детстве я играла там часами. Строила плотины из ила, ходила босиком по дну или просто сидела в воде в жаркую погоду.

– Ты бывала здесь в детстве? – недоверчиво переспросила Джиллиан.

Когда Тара вспоминала о прошлом, она снова становилась прежней Тарой. Оживали – и даже блестели – глаза. Джиллиан вспомнила ее мертвый, стеклянный взгляд вчера вечером, в Торп-Бэй, когда сообщение Самсона Сигала все испортило, и поняла, что многое зависит от того, допустит ли она, чтобы Тара вернулась в то странное состояние.

Тара огляделась.

– Да, – ответила она на вопрос Джиллиан. – Эту хижину построил мой отец. В одиночку.

– Наверное, был умелец на все руки…

– Он умел делать все, – подтвердила Тара и выудила из кармана ключ.

Но замок не поддавался.

– Здесь слишком долго никого не было, – объяснила Тара.

– Разве твои родители здесь больше не бывают?

– Отец умер, когда мне было восемь лет.

– Мне очень жаль…

Джиллиан внезапно поняла, что раньше они никогда не затрагивали эту тему. Странно, что это пришло ей в голову только сейчас. Пока Тара боролась с замком, Джиллиан из последних сил держалась на ногах. О побеге нечего было и думать.

Наконец замок поддался, и деревянная дверь распахнулась под громкий скрип петель.

– Только после тебя, – криво улыбнулась Тара.

Джиллиан переступила порог, и в лицо ей ударил холодный, спертый воздух. Она как будто вошла в склеп. Тара достала из сумки карманный фонарик и занялась ставнями на окнах, открыть которые оказалось так же трудно, как и дверь.

Когда глаза привыкли в темноте, Джиллиан разглядела два угловых дивана и деревянный стол между ними. Чугунную печку. Небольшой шкаф и дверь, которая, судя по всему, вела в другую комнату.

– На этих диванах спали мои родители, – объяснила Тара. – У меня тоже была своя маленькая комнатка.

Ставни на одном окне поддались, и в хлынувшем внутрь свете стало заметнее плачевное состояние жилища. Стены поросли мхом и плесенью, диваны как будто были готовы рассыпаться на глазах, набивка так и лезла наружу. Пол местами покрывало нечто скользкое, в чем Джиллиан признала лишайник. С годами влага просочилась во все щели и не просыхала, так как печкой давно не пользовались.

Жить здесь было невозможно, но Тара, похоже, полагала иначе.

Когда распахнулись ставни на другом окне, стало еще грустнее.

– Может, попробуем затопить печь? – робко предложила Джиллиан.

Тара пожала плечами.

– Можно попробовать, если за хижиной еще остались дрова… Хотя они, конечно, сырые. Присаживайся, – она показала на диваны.

Джиллиан медлила.

– Сядь! – повторила Тара приказным тоном.

Джиллиан села. Диван прогнулся под ее тяжестью чуть ли не до пола. Джиллиан подозревала, что в пенопластовой набивке гнездится всевозможная живность – черви, личинки, если, конечно, они не перемерзли, на что оставалась последняя надежда…

Тара вышла за дровами, но скоро вернулась с пустыми руками.

– Там ничего нет, так что затопить не получится.