Наблюдатель

Эллен считала, что копить в себе переживания нельзя ни в коем случае. Она твердо верила в позитивный подход. В то, что все на свете имеет яркую сторону. Этим нельзя было не восхищаться, особенно зная, как складывается жизнь Эллен. Каро искренне и глубоко уважала свою сестру, но сейчас она на мгновение усомнилась в реальности происходящего – настолько странно было, что в беду попала не сестра, а она сама. Ведь вся жизнь – когда они были детьми, подростками и стали взрослыми – проходила по одному сценарию: Эллен попадала в неприятности, а Каро, старшая сестра, ее спасала. Ну, а сегодня, вдобавок ко всему прочему, они еще и поменялись ролями, то есть вселенная перевернулась вверх дном.

– Ты идешь со мною, – констатировала Эллен. – Прямо сейчас. Нет, не говори, что тебе нужно осмотреть пациента или что у тебя совещание или операция, – я знаю, что на сегодня у тебя ничего не запланировано. Ты сама вчера мне это сказала. Сейчас мы сядем в мою машину, которую я припарковала в неположенном месте прямо перед больницей. Станешь отказываться – отнесу тебя на руках. – И добавила совсем другим тоном: – Каро… ты же представляешь, как трудно было договориться, чтобы мне разрешили ждать тебя здесь?

Каро представляла. Она знала также, что у Эллен хватит и физических, и моральных сил исполнить свою угрозу. Эллен с ее телосложением могла бы играть в футбол опорным защитником. Каро же весила 126 фунтов[1].

Эллен никогда не думает о том, что может поставить человека в неловкое положение или досадить ему. Этого ребенка мне уже не перевоспитать.

– Ладно, идем, – смирилась Каро.

В вестибюле было полно народу: медсестра везла на каталке улыбающегося выписавшегося пациента; следом шло все его счастливое семейство. Куда-то спешил с озабоченным видом доктор Триллинг из отделения лучевой диагностики. Двое студентов возвращались из «Старбакса» с кофе в бумажных стаканах. «Здравствуйте, доктор Сомс-Уоткинс», – бросил один из них на ходу и тут же вернулся к прерванному разговору с товарищем. Наверняка обычному разговору: студенты не могли знать о том, что только что с нею произошло. Теоретически этого вообще почти никто не должен знать, потому что слушания по этическим вопросам были закрытыми. Но после четырех лет учебы в медицинском институте, нескольких лет клинической ординатуры[2], совмещенной с исследованиями для будущей аспирантуры, и годовой врачебной практики Каро знала, что в больнице так не бывает. Все тайное здесь обязательно становится явным, и скорее рано, чем поздно.

Под «дворником» на стекле машины белел парковочный талон. Эллен не глядя сунула его в сумочку, сестры сели и доехали до псевдоирландского бара, находившегося в нескольких кварталах от больницы.

– Еще даже не вечер, – напомнила Каро.

– Тебе необходимо выпить.

– Нет.

– Будешь ты еще мне… Ой, ладно, ладно. Возьмем тебе чай со льдом или что-нибудь в этом роде.

В полутемном баре было почти безлюдно. Звучала негромкая кельтская музыка без слов, одна мелодия без паузы переходила в другую. Сестры расположились на жестких деревянных скамейках в одной из кабинок. Эллен, встряхнув давно не стриженной и даже не расчесанной толком копной непослушных черных волос, обратилась к официантке:

– Два чая со льдом, пожалуйста.

Ожидать от Эллен такого смирения было так же невероятно, как от средневекового рыцаря – что тот в разгар битвы отложит свой меч и преклонит колено перед противником. Каро вымученно улыбнулась и тут же поняла, что очень рада тому, что Эллен приволокла ее сюда и она сможет излить душу человеку, которого очень любит и которому доверяет, как никому другому на свете.

– Итак, дисциплинарная комиссия не поверила тебе, – утвердительно сказала Эллен.

– Не захотела поверить. – Эти слова потребовали от Каро нечеловеческих усилий. – А результат тот же самый.

– Но у тебя же был свидетель! Ты сама говорила: еще один доктор, твоя подруга Мейзи, как ее там…

– Не подруга она мне. Теперь я ее и знать не хочу. – После этой короткой фразы боль наконец-то вырвалась наружу, и Каро закрыла лицо руками.

Эллен ласковым движением заставила сестру опустить ладони. Правая рука Каро вцепилась в ее пальцы.

– Сестричка?.. – вопросительно произнесла Эллен.

– Все разбирательство шло на уровне «мое слово против его». А ведь Мейзи там даже не присутствовала. Когда Пол… доктор Беккер потащил меня в спальню, в коридоре никого не было. Я настояла, чтобы Мейзи пригласили на заседание, потому что она видела, что Беккер был совершенно пьян, и мы с нею уходили с этой проклятой вечеринки в числе последних, потому что такси от «Убера» пришлось очень долго ждать. При ней я поднялась наверх за пальто и вернулась расстроенная и с оторванной пуговицей на блузке. Я сразу рассказала Мейзи, что случилось. Она все знала. А на дисциплинарных слушаниях, когда Беккер заявил, что ничего не было, Мейзи подтвердила его слова. Сказала, что ничего не видела и что я ничего ей не говорила.