Наблюдения, или Любые приказы госпожи

На четвертый день, когда Хелен принесла мне овсянку, у меня хватило сил прошептать «спасибо», и она чуть не выронила миску от неожиданности.

— Ой, девонька! Ты же сколько дней слова не молвила! Мы уж думали, ты на голову нездоровая!

Девчушки вбежали в комнату на голос матери, бросились к ней за спину, а потом осторожно высунулись из-за юбки и подозрительно уставились на меня, насупив бровки. Хелен взяла мою руку.

— Бедное дитя! Уж такая ты была ослабелая, такая изнеможенная. Но теперича ты выглядишь получше. Хочешь передать весточку кому-нибудь?

В первый момент я решила рассказать ей все, но почти сразу осознала, что у меня недостанет силы, и просто помотала головой.

Она сжала мою руку.

— Ну ладно. Просто поешь кашки и спи дальше. — Она оставила мне миску и вывела дочерей из комнаты.

Назавтра я уже сумела сесть, а на следующее утро встала с кровати, хотя ноги у меня дрожали как у оглоушенной.

То был первый погожий день в году. Хелен поставила для меня стул у передней двери и я села там на теплом солнышке, закутанная в одеяло. Она как могла заштопала мои чулки, отчистила от грязи мою одежду и плащ Мюриэл и даже отдала мне свои башмаки — лучшие свои башмаки из полированной кожи, почти не ношенные. Теперь я знала, что улица с большими домами, где я пробегала, находится в Стоундайке, шахтерской деревне милях в десяти к востоку от Соплинга. Ни Хелен ни Чик не приставали ко мне с расспросами, а я хоть и собиралась рассказать, каким ветром меня туда занесло, да все откладывала. «Расскажу попозже днем, — говорила я себе. — Сегодня вечером. Завтра. Когда мне станет получше». Но в конце концов я так и не нашла в себе силы рассказать о случившемся, а потому сказала просто, что я заплутала по дороге в Эдинбург и укрылась на ночь в домике на руднике. Похоже такое объяснение моих хозяев вполне устроило. Хотелось бы конечно, чтоб они были малость поразговорчивее, а то я не слышала ни единой новости про Соплинг за время своего пребывания у них.

Около одиннадцати утра Хелен села рядом со мной подле двери и я стала помогать ей чистить картошку на ужин. Я решила воспользоваться случаем и выяснить, что ей известно.

— Я давеча проходила мимо какой-то деревни, — издалека начала я. — Там у фонтана собралась большая толпа и какой-то мужчина выступал с речью.

— А, да… — обронила Хелен, не поднимая глаз от картофелины.

Я попыталась еще раз.

— А как называется та деревня? Она стоит на Большой дороге. Там есть гостиница — «Лебедь» что ли. И еще одна, под названием «Гашет».

— Соплинг.

— Точно. Когда я проходила, там какой-то мужчина говорил речь, священник.

Хелен опустила углы рта.

— Ага, на него потом напали.

Я сделала удивленное лицо.

— Напали?

Она кивнула, но к великой моей досаде больше ничего не сказала, занятая чисткой картошки.

— Ну… а что случилось-то? — спросила я.

Хелен пожала плечами.

— Какая-то женщина накинулась на него. А потом убежала. Англичанка, кажись. Совсем сумасшедшая. Избила его лопатой.

— О… о боже. А ее… ее потом нашли?

— Не знаю. Вряд ли. Хотя кой-кого все-таки нашли. В тот самый день одна бедняжка упала с моста прям под поезд. Ирландка. Вот страсть-то какая. Они собираются сделать ограду на мосту повыше. — Хелен вдруг обеспокоенно вгляделась в меня. — Что с тобой, миленькая? Ты что-то опять с лица сбледнула. Может тебе прилечь?

— Да нет, со мной все хорошо, спасибо.

Немного погодя я спросила:

— Значит, это был несчастный случай… с женщиной, попавшей под поезд?

— О да. Все говорят, она просидела цельный день в «Лебеде» и в станционной таверне. А под вечер шатаясь вышла на воздух, может по зову природы. Стоял туман, она оступилась. — Хелен немного помолчала, потом спросила: — Ну что, совсем невмоготу?

В первый момент я решила, что она говорит о моей жизни в целом. Откуда она узнала, что у меня все так плохо? Подняв взгляд, однако, я поняла, что Хелен имела в виду мою кучку картошки. Она хотела было взяться за нее, но я сказала:

— Нет-нет, я сама все дочищу. Вы так много для меня сделали. И… это… я уйду нынче днем.

Она искоса взглянула на меня.

— Разумно ли так спешить?

— Я должна. Вам нужна ваша кровать. А мне уже гораздо лучше.

Если честно, я была слаба как мокрая оса. Но даже мокрая оса из последних сил ползет к варенью — так и со мной, меня безудержно тянуло обратно в «Замок Хайверс» и к миссус.