Набоб

Ясно, что Мариан подкупили и подстроил это Фрэнсис. «Но то, чем Фрэнсис хотел погубить меня, погубит его самого, — подумал Гастингс. — И я пойду еще дальше. Я обуздаю Индию. Я казню Нанда Кумара. Я разгромлю Мадека и царицу. Плодом моих трудов будет Английская Индия. Моя Индия, только моя!» Наступило время завоевания. Ради пользы дела можно пойти на многое. Уоррен Гастингс постепенно успокаивался. Сейчас он обернется к Мариан, обнимет ее, попросит прощения за столь негалантное поведение, будет целовать ей руки, увлечет в постель, откинет москитную сетку, сомнет муслиновые покрывала, расстегнет застежки ее белья, будет ласкать ее груди, уставшие без любви, целовать эти губы, алчные и лживые, наконец, умрет в кольце ее рук, украшенных камнями, украденными у Индии, и будет шептать ей: «Моя королева! Моя сладкая Мариан! Любимая, обожаемая».

Так все и произошло, и она не возражала.

— Прощен ли я, сударыня? — наконец спросил он.

— Губернатор, у нас с вами так давно не было ничего подобного, — ответила она томным голосом.

Уоррен решил воспользоваться моментом.

— Увы, Мариан, я слишком занят делами и большую часть времени мне приходится проводить в Совете Бенгалии. На удовольствия почти не остается времени.

— Но сэр Фрэнсис живет совсем не так, Уоррен. А ведь он тоже член Совета Бенгалии. «Прекрасный англичанин» полагает, что удовольствия вполне совместимы с выполнением служебного долга.

Уоррен пожал плечами.

— Игра? Женщины?

— Если бы вы чуть лучше разбирались в жизни света…

— Свет, Мариан, — это для меня Англия, океаны, Бенгалия. А сэр Фрэнсис, к сожалению, некомпетентен в делах Индии.

— Уверяю тебя, Уоррен, это утонченный, приятный и умный человек…

— Он действительно очарователен. И красив.

— Красив, о да! Очень красив. Он соблазнитель. В нем есть нечто. Сочетание веселья, ума и чувства. Да, в этом все дело. Чувства, которое пленяет женщин.

— И тебя?

— Меня?.. Я уже не в том возрасте, Уоррен, и я — с тобой.

— Он может захотеть увести тебя от меня, просто ради удовольствия.

— Ему нужны юные, совсем юные женщины. Девочки.

— Местные?

— О нет! Белые, только белые! Если бы ты знал, какие праздники он устраивает у себя в бунгало в Лодже, вместе со своим братом!

— Я бывал там, как и ты. И ничего особенного мы там не видели.

— Уоррен, а ты знаешь, что происходит в этих четырнадцати комнатах после того, как мы уезжаем?

— А ты знаешь? Нет. Мариан, этот человек просто хочет казаться экстравагантным. Скоро его будет окружать толпа индийских девиц и смуглых детишек. Он уже устал от своих карет, от слуг, которые во все горло выкрикивают на улицах его титулы. От женщин он тоже устанет.

Похоже, Мариан была уязвлена:

— Нет. Сэру Фрэнсису нравятся только белые. И он выбирает самых молоденьких. Надо видеть, как он за ними ухаживает. Можно подумать, что он француз.

Уоррен удивлялся все больше и больше:

— Если так, моя королева, то в городе для него скоро не останется дичи.

— Но есть еще Шандернагор!

— Шандернагор?

— Да. Шандернагор! Комендант Шевалье устраивает праздники в бывшем дворце Дюпле. Но французы скучают. В Шандернагоре много женщин и почти нет мужчин. Шевалье решил приглашать англичан. Мы же не в состоянии войны, правда? Мы ведь можем и поехать?

Уоррен задумался: «Предложение Шевалье не такое уж невинное. Досадно, что несколько его последних писем не попало мне в руки. Должно быть, Шевалье узнал, что за ним шпионят, и нашел новый способ пересылки корреспонденции в Версаль. Чего же он добивается?» Мариан скинула с себя покрывало и снова начала ласкаться к нему.

— Шандернагор… Мы же поедем туда, правда, Уоррен? Поедем?

— А что, уже назначен день?

— Нет, день еще не назначен. Просто Шевалье сделал такое предложение сэру Фрэнсису. Но твой заместитель не примет его без твоего согласия.

— Думаю, мы поедем в Шандернагор. Но в ближайшее время это невозможно.

— Невозможно, — вздохнула она. — Это из-за казни брахмана?

— Совершенно верно. Я вижу, новости в салонах распространяются очень быстро.

— Но зачем его казнить?

— Мариан, прошу тебя. Я же не спрашиваю тебя о жемчуге…

— Так мы поедем, правда, Уоррен?

— Посмотрим. Нас может задержать не только казнь брахмана. Опасность войны по-прежнему сохраняется, и сейчас, когда во Франции на трон взошел новый государь, она особенно велика.

Мариан опять приняла соблазнительную позу и посмотрела на него томным взглядом. Но Уоррен счел, что с него довольно, и стал одеваться.

Мариан продолжала мечтать вслух:

— Шандернагор… Сэр Фрэнсис, как и ты, сочиняет красивые поэмы. И ведет дневник. Интересно, что он запишет в него после праздника в Шандернагоре, если он, конечно, состоится!

— Что? Он ведет дневник? — удивился Уоррен. — И ты его видела?

— Нет, мой друг! Он показывает его только своим любовницам и только те пассажи, которые касаются их самих: зарождения чувств, упоение страстью и так далее.

— Вот уж не думал, что он на это способен, — усмехнулся Гастингс.

— Прекрасный Англичанин, чего же ты хочешь…

Мариан откинулась на подушки, ее голос стал тише. Она засыпала.