Набоков о Набокове и прочем. Интервью

Вынужденный неоднократно переезжать из одной страны в другую, Набоков, как кажется со стороны, озабочен лишь тем, какое влияние это оказывает на его искусство. А точнее, на его технику: языки, стиль, слова, вплоть до букв — разговор все время крутится вокруг этого.

Оригинальное название моих воспоминаний — «Conclusive Evidence» («Убедительное доказательство»). Дело не в том, насколько оно убедительное. Но уж больно приглянулись мне два «v».

В первую голову он, этот Набоков, лингвист и чувственник. Необыкновенно зорким своим глазом заметив цвет (желтый) моего блокнота, он предположил, что тот принимал солнечную ванну. Для «Лолиты» он «нашел ненаходимую книгу» о «Размерах девочек»…

Не мог же я в самом деле раздеть одну из них, чтобы измерить объем бедер!

Как? Вы не были знакомы с Лолитой?

Когда я писал книгу, никаких Лолит в помине не было. (Теперь их встречаешь повсюду.) Наибольший интерес для меня представлял феномен навязчивой идеи. (Кстати, случай Гумберта, каковой я тоже придумал, подтверждают проштудированные мной статистические данные.) А также прямо-таки научная проблема: как описать его болезненную страсть?

Вы могли бы подыскать что-нибудь другое, более нормальное…

Конечно. Кататься на велосипеде интересно. Но кататься на нем без рук, без шин, без колес еще лучше, поскольку так оно труднее.

Высокоморальная мораль

Общественное возмущение вокруг «Лолиты»? Самого автора скандал… возмущает. Так что же, «Лолита» прежде всего роман сатирический?

Ничего подобного! Это очень нежная книга. Карта Страны Нежной любви{89} внутри Соединенных Штатов. (И он с текстом в руке читает мне дифирамбические описания пейзажей.) Моя Америка — вымысел, некий макет.

Тем не менее, множество людей ее узнали.

Это не входило в мои планы.

Тогда что же такое «Лолита»? Безнравственная книжонка? Набоков сие отрицает.

Напротив. Там есть высокоморальная мораль: нельзя причинять зло детям. А вот Гумберт это зло причиняет. Можно как-то оправдывать его чувства к Лолите, но не его извращенность…

Как будто я слушаю проповедь…

Здесь природа на стороне Церкви… Увы!.. Лолита жертва, а не маленькая распутница. И потом, разве же я недостаточно показал, как все это дурно, коли дал Лолите мертвое дитя?

И все же, в конце…

Гумберт предстает более чистеньким, не так ли? Добрый читатель должен ощутить пощипывание в уголке глаза (Набоков стирает воображаемую слезинку), когда Гумберт дарит деньги своей повзрослевшей и неверной Лолите.

Я произношу слово «порнография». Набоков выходит из себя.

Вы маркиза де Сада читали? Про те оргии? Все начинается с одного человека, потом их пять, потом пятьдесят, а потом они зазывают садовника. (Раскатисто смеется.) Вот где порнография: количество без качества. Это банально, это не литература.

Пауза. Он продолжает: «Интенция искусства всегда чиста, всегда моральна… Я ненавижу маркиза де Сада».

Самая же яростная из набоковских антипатий направлена на Фрейда, этого, как он выражается, «венского шарлатана».

A disgusting racket.[13] В психоанализе есть что-то большевистское: внутренняя полиция. Чего стоят одни только символы — эти зонтики, эти лестницы! Возможно, венцам они и подходят. Но на кой ляд они современному американцу, у которого нет зонтика и который всякий раз пользуется лифтом?.. А если серьезно: фрейдисты опасны для искусства: символы убивают чувственное наслаждение, индивидуальные грезы… А уж пресловутая сексуальность! Это как раз она зависит от искусства, а не наоборот, поймите: именно поэзия на протяжении веков делала любовь более утонченной…

Эта самая поэзия скоро станет темой… набоковского романа!