Читаем Набоков в Берлине полностью

Здесь Набоков прожил с сентября 1925 по май 1926 года.

Вся улица была разрушена в последний год войны. Территория больше не застраивалась.

Хозяйка двухкомнатной квартиры была вдовой майора. Набоков писал о ней, что «она сама могла бы быть майором». Фрау фон Лепель была не из приятных людей, но как хозяйка квартиры — корректна. На ее «изъеденной молью софе» он начал писать окончательный текст своего романа-первенца «Машенька». Здесь же он написал рассказ «Возвращение Чорба» и набросок к очерку «Путеводитель по Берлину».

На Мотцштрассе находился магазин, в котором наряду с другими предметами продавались засушенные насекомые. Набоков регулярно посещал его. Однажды он смог предложить владельцу магазина необыкновенно большую бабочку, которую заметил на пне дерева рядом с шарлоттенбургским вокзалом и сумел осторожно поймать[242].


7. Passauer Straße 12/ZG (Charlottenburg), с/о Horst von Dallwitz

Пассауэрштрассе 12, антресольный этаж (Шарлоттенбург)

Здесь Набоков проживал с сентября 1926 по февраль 1929 года.

Дом был разрушен в 1944 году. На его месте в семидесятые годы был построен дом с апартаментами. На первом этаже сегодня помещается «Кабинет искусств» — «галерея старой и новой графики и рам для картин».

Набоковы сняли обе жилые комнаты на антресольном этаже, когда они, проведя лето за пределами Берлина, вынуждены были срочно покинуть свое первое прибежище, большую комнату — хозяйка еще до этого сдала комнату другому жильцу. Когда квартиросъемщик вернулся из путешествия раньше предполагавшегося срока, он застал в своей комнате супругов Набоковых.

Владелец жилья на Пассауэрштрассе торговец Хорст фон Далльвиц был прибалтийским немцем и говорил по-русски. Набоковы сняли маленькую жилую комнату, в которой можно было принять максимум двух гостей, и большую спальню. Когда бывало больше гостей, переходили сюда и сдвигали обе кровати в угол[243].

Наискосок через улицу находился русский ресторан, несколькими домами дальше русская книжная лавка Гликсмана (Пассауэрштрассе 3), в которой была устроена библиотека и читальный уголок. Набоков стал постоянным посетителем лавки. Позже он признавался, что за это время не купил ни одной книги, а все интересовавшие его произведения раз за разом читал у Гликсмана и в других русских книжных лавках[244].

Набоков зарабатывал тогда на жизнь главным образом уроками игры в теннис и преподаванием языков. Он начал работать над книгой с русскими грамматическими упражнениями для иностранцев. Но его жена считала, что он не должен тратить на это свое время и взяла работу на себя. Набоков сосредоточился на литературной работе. В этой квартире он написал множество рассказов для «Руля», драму «Человек из СССР», а также роман «Король, дама, валет».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное