Набоковская Европа. Литературный альманах. Ежегодное издание. Том 2

Для ОПОЯЗовцев искусство и жизнь – различные самостоятельные котегории, они совсем не одно то же; но русские формалисты все ещё не дошли до того, что решительно отрицать существование действительности: действительность, то есть жизнь – существует, однако те же формы и приёмы, при помощи которых жизнь или действительность отображается в искусстве, должны развиваться – вот в чем их позиция. Это также значит, что они признают действительность или жизнь первичными, но также признают необходимость в определенной ситуации изучать искусство отдельно – для того, чтобы уточнить его внутренний закон. С такой точкой зрения В. Набоков смог бы согласиться только наполовину, потому что для него, в сущности, «первой действительности» вполне не существует, так что искусство ни в коем случае не должно отвечать за неё. Для В. Набокова имеет первейшее значение вторая действительность, это и есть то, что мы обычно называем искусственной действительностью, которая отображается в произведениях.

В. Набоков не только отрицал существование действительности, но и гордо отрицал реальность, на его взгляд, словесное искусство ничто другое, как одна тонкая и бесполезная игра ума и воображений; и он никак не хочет скрыть этого. Что такое искусство? Искусство это обман, вымысел и галлюцинации, хотя не без красоты. В искусстве врожденный умысел – не его слабость, а его сила. По его мнению, «Ревизор» и «Мёртвые души» – продукты воображения писателя Гоголя, это личный кошмар писателя, а не что-что другое. «Это история отлично иллюстрирует полнейшую бессмыслицу таких терминов, как „голый факт“ и „реализм“. Гоголь – „реалист“! Так говорит учебник». [В. Набоков, 1999, С. 110] «Его произведения, как и всякая великая литература – это феномен языка, а не идей». [В. Набоков, 1999, С. 131]

Подход к литературе как к словесному творчеству у В. Набокова во многом единый с ОПОЯЗовцами. Мы сможем найти немало примеров этому у В. Набокова и ОПОЯЗовцев. Например, о романе Джеймса Джойса (1882—1941) «Улисс» (1922) В. Набоков так пишет: «Когда мы говорим „клише“, „стереотип“, избитая псевдоизящная фраза и так далее, мы подразумеваем, помимо всего прочего, что когда её впервые использовали в литературе, фраза была оригинальной и имела живой смысл. Заезженной она стала именно потому, что её значения сперва было ярким, метким и привлекательным, и её использовали снова и снова, пока она не стала стереотипом, клише. Таким образом, мы можем определить клише как кусочки мёртвой прозы и гниющей поэзии. Однако кое-где пародия прерывается. Джойс заставляет эту мертвую и гниющую материю обнаружить свой живой источник, первоначальную свежесть. Кое-где поэзия ещё жива. Описание богослужения, вскользь затрагивающего сознание Герти, по-настоящему красиво и исполнено светлого, трогательного очарования. Таково же и описание сумерек, и, безусловно, фейерверк – кульминационный отрывок, приведенный выше, – по-настоящему, нежный и прекрасный: мы по-прежнему ощущаем свежесть поэзии, ещё не превратившейся в клише». [В. Набоков, 1999, С. 433—434]

Эти набоковские фразы так похожи на высказывания В. Шкловский из его известной статьи «Искусство как приём»!

ВТОРОЕ СООТВЕТСТВИЕ И БЛИЗОСТЬ ВО ВЗГЛЯДАХ НА ИСКУССТВО

Духовное соответствие и близость В. Набокова и ОПОЯЗовцев во взглядах на искусство можно показать на примере работ Б. Эйхенбаума. Как известно, перед тем, как официально вступить в ОПОЯЗ в 1918 г., Б. Эйхенбаум имел небольшую популярность в русской литературной критике, используя философский метод анализа литературных феноменов. Поначалу ему претили новаторская дерзость русских футуристов, их стремление шокировать буржуазию. Переворот во взглядах Б. Эйхенбаума стал показательным литературным событием, знаменующим значительную трансформацию, происходящую в культурной атмосфере. Вступив в ОПОЯЗ, Б. Эйхенбаум сразу опубликовал свою ставшей известной статью «Как сделана „Шинель“ Гоголя», в которой он настаивал, что успех «Шинели» Гоголя во многом зависим от её «лингвистического механизма». Б. Эйхенбаум полагал, что литература не что иное, чем словесное искусство. Он писал, что в этом известном произведении различные каламбуры и двусмысленности играли чрезвычайно важную роль в композиции повести. Все ОПОЯЗовцы были согласны с его замечанием, потому что, по их взглядам, в построении произведений важны не идеи, а приёмы, важна не социальная задача, а сцепление приёмов. Как известно, совсем в духе Б. Эйхенбаума В. Шкловский в дальнейшем написал статью «Как сделан Дон Кихот?».