Набор фамильной жести

Пока незнакомый водитель помогал Машке выйти из машины, Паша вылезла сама и осторожно достала футляр с гитарой. Потом они выстроились обычным порядком: впереди величественный флагман, позади Паша. Наверное, холод, исходивший от Машки, все-таки добрался до Паши или она потеряла во время болезни слишком много сил – сейчас, идя следом за сестрой, она не ощутила ничего, ни волнения, ни хотя бы легкого трепета – а как все получится? Скорее, это плохо, чем хорошо, решила Паша, и чем быстрей она со всем этим покончит, тем лучше.

Их проводили в комнату, где можно было приготовиться к выступлению. Паша мельком взглянула на чью-то одежду, ворохом лежавшую на стульях, – скоро все эти чужие казенные помещения, пахнущие едой, духами, сигаретами, потом, останутся в прошлом. Они будут петь только друг для друга – она и Кармэн.

Маня что-то поправляла, глядя в зеркало, висевшее у двери, и Паша вдруг ясно поняла – она больше не беспокоится за сестру, в голосе Машка или нет, хорошо распелась или не очень. Маня все равно споет и не будет метаться и переживать, если что-то не очень получится, и потом скажет в мобильник: «Отработала…» Ну что же, по крайней мере, она никогда не притворялась.

«Не уходи, побудь со мною…» – пела Маня, и Паша низко склонилась над гитарой. Она особенно любила этот романс и немного ревновала его к Машке. Ей казалось, что сестра плохо понимает то, о чем поет, ей не хватает чувства, еще бы – Маня просто не ведала, что значит кого-то о чем-то просить, тем более «умолять», она никогда ни с кем не расставалась, а лишь прогоняла прочь. Вот Кармэн понимала, и просила, и страдала, и Паша надеялась, что Маня вдруг тоже это услышит и получится дуэт, хотя бы один раз.

Конечно, им аплодировали, а как же иначе, почти тут же загремела другая музыка, и Паша не слышала комплиментов, которыми осыпали Маню. Машка внимала кому-то, улыбаясь пластмассовой улыбкой, и Паша поняла, что больше не будет ждать никаких знаков и поедет сейчас… домой? Лучше бы к черту на рога, но главное, подальше отсюда.

Она улучила момент и устремилась через толпу к выходу. Теперь главным было побыстрее найти комнату, в которой они раздевались. Она с ума сойдет, если дверь окажется запертой.

Паша первым делом спрятала гитару в чехол, затем стала натягивать куртку. Нет, сначала нужно завязать шнурок на ботинке, из-за него она чуть не растянулась на пороге. Паша поставила ногу на край стула и взялась за дело.

– Браво! – сказал за ее спиной негромкий голос, и Паша только стиснула зубы. Ей и оглядываться не надо было, чтобы понять, кто это сказал. Где таланты, там и их поклонники, хотя бы и отвергнутые. Нужно и второй шнурок как следует завязать, до метро неизвестно сколько идти, да еще под дождем…

– Привеет, – пропел второй голос, теперь уже Манин. – Ну вот и встретились.

– Все прошло великолепно, я заслушался, – начал свою арию Ленский. Маня о чем-то спросила, но Паша как раз шуршала курткой и не расслышала, да ей это все было совершенно ни к чему. Она закончила свои недолгие сборы и повернулась лицом к сладкой парочке. Эти двое стояли в дверях и мешали ей пройти. Паша, точно ребенка, прижала к груди чехол с гитарой и пошла прямо на них – а ну расступись! И тут Ленский сделал неожиданный ход, он решительно взял из Пашиных рук гитару, которую она от неожиданности выпустила, и объявил:

– Я тебя отвезу, – и при этом свободной рукой еще и подхватил Пашу под локоток. Такой вот джентльмен.

Пререкаться было глупо, потому что никто все равно не обратил бы на ее возражения внимания. Эти двое решали какие-то свои проблемы, а Паша была в их игре всего лишь пешкой. «Да черт с ним, пусть провожает!» – со злостью подумала Паша и, не оглядываясь, пошла вперед. Она не смотрела, как там Ленский, поспевает за ней или не очень, она бы так вот шла и шла, ни на кого не обращая внимания. Если бы он еще Кармэн не захапал…

Естественно, шел дождь, но Паша постаралась не втягивать голову в плечи под косыми струями и лишь досадливо дернула плечом, когда Ленский снова взял ее под руку. Что и говорить, сейчас машина была очень кстати.

– А я уж подумал, что ты решила сбежать.

Темно-серый джип. Интересно, это и есть цвет мокрого асфальта? Ленский смотрелся забавно с ключами в одной руке и с гитарой в другой.

Она то ли хихикнула, то ли хлюпнула носом, и Ленский покосился на нее, открывая дверцу. Вообще-то Паша хотела сесть на заднее сиденье, рядом с гитарой, но все-таки подчинилась молчаливому приглашению хозяина и устроилась рядом с ним.

Внутри было тепло и приятно пахло. Хорошая машина, такой никакое бездорожье не страшно. И «Крюки 7 км» на один зуб. Нет, такой вариант, к сожалению, совершенно исключался, и Паша громко вздохнула. Наверное, слишком громко, потому что Ленский снова взглянул на нее, а потом спросил:

– Ты в порядке? Может, надо было еще отлежаться, что-то ты бледная.