Набор фамильной жести

Что-то похожее уже произошло однажды, давным-давно. Только мать была тогда совершенно ни при чем, это они с Машкой нарушили запрет, забрались в спальню, да еще разбили какую-то вещь. Что это было, Паша совершенно не помнила. А ужасный материнский гнев… Маман сказала им какие-то страшные слова, а Паше, как всегда, показалось, что сердятся именно на нее, от этого было еще тяжелей и обидней. Она эту историю почти позабыла, и маман тоже никогда не вспоминала.

Теперь за дверью было тихо, и Паше стали представляться неясные, но от этого не менее мрачные картины – матери плохо, она лежит на ковре…

Похоже, маман услышала ее первой, потому что не очень громко позвала. Паша осторожно вошла, и… ничего не случилось: мать спокойно сидела в своей любимой позе – голова откинута на спинку дивана, башмачок с ярко-красным помпоном (кажется, в прошлый раз он был белым) мерно покачивается на кончиках пальцев. Паша невольно взглянула на портрет – та женщина взирала на нее так же властно и капризно, а отец… Он смотрел спокойно и ободряюще. Паша будто утонула в этом взгляде и не без труда вынырнула обратно. В комнате было очень тихо, и все равно на этот раз Паша не услышала звуков виолончели, портрет молчал.

Уж не приснилась ли ей ужасная вспышка матери? На ковре лежала расколовшаяся пополам чашка, значит, нет, не приснилась.

– Убери, – надломленным голосом велела мать. – Анатоль будет поздно, я поужинаю одна.

Паша собрала осколки и тихонько вышла из комнаты. Надо еще проверить, что там настряпала Татьяна на ужин. На сегодня с нее гнева маман было вполне достаточно.

А еще раз этот фокус со швырянием маман проделала в прихожей, когда они с Анатолем куда-то уходили. Паша только что вошла и увидела лишь финал сцены: маленькая блестящая сумочка прочертила в воздухе дугу и ударилась о стену, возмущенно выплюнув из себя содержимое. Паша кинулась собирать и даже попыталась оттолкнуть мужские туфли, за которые закатился футлярчик с помадой. Туфли покорно отступили, зато в Пашином поле зрения появилась рука в белой манжете, это Анатоль молча принялся ей помогать.

– Ах, да прекрати уже, – раздраженно сказала мать, но они все равно собрали все, что было можно, и Анатоль так же молча подал матери сумочку, и они ушли.

Паша только тогда перевела дух. Подумать только, такая крошечная сумочка, а сколько беспорядка натворила. Будь дома Татьяна, тут же развила бы целую теорию о разбитых зеркалах и прочем, и Анатолий Юрьевич… Почему Паша решила, что он похож на грача? Его короткий взгляд, брошенный на нее, меньше всего напоминал птичий, зато ясно дал понять, что они с Пашей заодно. В чем заодно? Тоже мне, сообщники. Паша пошла за совком и веником.

Она сосредоточенно собирала зеркальные осколки, припорошенные пудрой, и чуть было не рассыпала их снова, когда над самым ухом грянул звонок. Неужели вернулись? Паша открыла дверь и с удивлением уставилась на высокого парня. Сергей? Андрей? Она точно видела его раньше и почему-то тогда решила, что он смешной. Вроде бы он приходился Анатолю родственником, племянником, кажется.

– А они только что ушли, – сообщила Паша и попыталась заглянуть гостю за спину. Он кивнул, но не двинулся с места, все стоял и смотрел. Эка невидаль – Паша с совком и веником под мышкой.

– Давайте, я вам помогу, – сказал Сергей-Андрей и шагнул в квартиру. Отчего-то в этот день все рвались ей помогать.

Ну раз так, то Паша прямо спросила, как все-таки его зовут. Оказалось, Константином, не больше и не меньше. При этом Константин еще и страшно удивился:

– А вы разве не знаете? Я вас отлично знаю, вы тут живете.

Гениально, подумала Паша, а может, он не смешной, а самый обыкновенный дурак?

– Все ушли, Константин, – объяснила она как можно доходчивей, – и я тоже собираюсь уходить.

– А можно, я вас провожу? – живо поинтересовался чудик. Вот привязался…

– Я в магазин.

– А я в магазин и провожу…

М-да, с такими фруктами Паша еще не сталкивалась. В принципе, она подозревала, что Константин так прикалывается, но делал он это очень качественно, даже можно сказать виртуозно – смотрел на Пашу через очки в тонкой оправе. Увеличенные стеклами глаза были ясными и правдивыми, как у младенца. Ну точно, чудик, поставила окончательный диагноз Паша.

Про магазин они так и не вспомнили, потому что Константин, как выяснилось, знал массу всяких интересных вещей про компьютерные игры, русских царей, НЛО… А еще он ужасно смешно рассказывал анекдоты, даже те, которые Паша слышала. В конце концов она даже схватилась обеими руками за щеки, потому что устала смеяться, перестала понимать, о чем там еще он ей рассказывает, и закричала, что сдается.

Когда Паша все-таки вернулась домой, то подумала, что Косте просто любопытно, ведь ее тоже, между прочим, некоторые считали забавной, вот он от нечего делать и провел с ней время. И еще Паше показалось, что он никак не мог решить, как ему с ней обращаться – как с девушкой или как с парнем.