Наброски для повести

Возьмем, например, вашу же кошку, своей окраскою так напоминающую черепаху. Сегодня утром я наблюдал, как она прокрадывалась за цветочными горшками с целью овладеть молодым дрозденком, беззаботно раскачивавшимся на одном из канатов. Глаза ее горели огнем кровожадности, в каждом движении ее напряженных мускулов видна была подготовка к нападению на свою жертву. Но в тот момент, когда она собиралась броситься на ничего не подозревавшую птичку, судьба, изредка благоволящая и слабым, захотела, чтобы кошка заметила, что я наблюдаю за нею, — с нею тут же произошла полная метаморфоза. Кровожадная хищница, только что наметившая себе добычу, исчезла, а вместо этой хищницы пред моими изумленными взорами (впрочем, они могли бы быть изумленными только в том случае, если бы я уже раньше не был хорошо знаком с кошачьими повадками) очутилось настоящее воплощение кротости и миролюбия, с видом упоения красотами природы глядевшее на облака. Вся поза хищницы красноречиво говорила по моему адресу:

«Неужели ты мог подумать обо мне что-нибудь дурное? Напрасно! Я только приглядывала себе с своей обычной рассудительностью местечко, откуда мне было бы удобнее любоваться окружающим. Никаких птичек у меня никогда не было и намерения обижать; напротив, по своему сострадательному характеру я всегда готова даже защищать бедных птичек от их настоящих врагов: коршунов, воронов и прочих пернатых разбойников…»

Потом посмотри на старого кота-забулдыгу, рано утром пробирающегося домой после ночи, проведенной на пользующейся дурною репутациею крыше. Можно ли представить себе существо, более опасающееся быть замеченным в это время? Так и видишь, как этот, опасливо озирающийся вокруг ночной мотыга думает про себя:

«Гм! Неужели уже так поздно? Как быстро летит время, когда пользуешься радостями жизни! Надеюсь, никто не попадет мне навстречу; ведь для наших двуногих хозяев довольно еще раненько… Впрочем, вон уж никак сидит один и… о, ужас! — глядит на меня… Ах, как нехорошо, что теперь так рано стало рассветать!.. Нет, слава Богу, я ошибся: этот смотрит вовсе не на меня… А вон там, впереди, идет полицейский… Вот он остановился на углу, как раз против нашего дома. Ну, как я теперь пройду, чтобы он меня не заметил и не насплетничал бы потом нашей няньке, что видел меня возвращающимся так поздно? Нянька непременно передаст хозяйке, а та сделает мне выговор, и мне будет очень стыдно… Нет, лучше посижу здесь; авось, этот лупоглазый полицейский скоро уйдет, тогда я и шмыгну к себе в окно. На мое счастье, быть может, все и благополучно обойдется».

Кот свертывается клубочком в тени фонарного столба и по временам осторожно выглядывает из-за столба, наблюдая за полицейским, который, как нарочно, не двигается с места.

— Что это с ним? — ворчит про себя кот. — Уж не в дерево ли он хочет превратиться? Почему не идет дальше? Другим не позволяет нигде подолгу останавливаться, а сам стоит чуть не целый час!

Вдруг где-то поблизости раздается возглас молочника, предлагающего свой товар. Кот испуганно вскакивает и мяукает про себя:

«Ну вот, дождался! Теперь весь народ выбежит на улицу и увидит меня… Ах, ты… Что ж мне теперь делать?.. Придется идти на ура».

Он беспомощно оглядывается, соображая, куда бы ему лучше юркнуть, и говорит себе:

«Все бы еще ничего, если бы я не выглядел таким грязным — еще бы: вся крыша там в саже! — и помятым; не успел путем вылизаться. Теперь каждый поймет, где я был».

Придав себе вид невинно пострадавшего, кот медленно, степенными шагами подвигается вперед к своему дому. Ясно, что он хочет показать, будто он всю ночь провел в отряде членов общества «Общественной безопасности», и теперь, разбитый усталостью и вынесенными им опасностями, возвращается домой после тяжелых ночных трудов.

Добравшись до заветной форточки, он в мгновение ока влетает в окно и устраивается клубочком в углу кухни, около плиты, и как раз вовремя, потому что чрез минуту в кухню входит кухарка и умиляется при виде так красиво свернувшегося и «крепко спящего» Тома. Когда она подходит погладить его, он притворяется, что только что проснулся, еле открывает сонные глаза, зевает, вытягивает передние лапки и курлычет:

«Уж и утро? Как я крепко спал! Если бы не ты, я ни за что бы не поверил, что уж столько времени… А какой славный сон я видел: мне снилось, будто ты поила меня теплым, жирным молочком…»

И кухарка хорошо понимает курлыканье своего любимца.

— Животное! — презрительно говорят многие.

А чем эти животные хуже людей? Ведь только телостроением они и отличаются от нас, а по своим внутренним свойствам они такие же, как мы со всеми нашими добрыми и дурными качествами.