«В том отношении, в каком более значительная часть капитала страны употребляется в земледелие, – говорит он, – увеличивается и количество производительного труда, которое приводится в движение этим капиталом внутри страны, а равно увеличивается и ценность, присоединяемая его употреблением к годичному продукту почвы и труда общества. После земледелия наибольшее количество производительного труда приводит в действие капитал, употребленный в мануфактурах, и присоединяет наибольшую ценность к годичному продукту. Самое слабое действие в этом отношения принадлежит тому из этих видов капитала, который употребляется на вывозную торговлю»[51]
.Допустим на минуту, что это справедливо; но каковы могли бы быть выгоды, происходящие для страны от употребления большого количества производительного труда, если бы ее чистые рента и прибыль оставались одинаковы при употреблении как этого количества, так и меньшего? Весь продукт почвы и труда каждой страны разделяется на три части: одна из них посвящается на задельную плату, другая на прибыль, третья на ренту. Только из двух последних частей может быть сделан какой бы то ни был вычет в пользу налогов или сбережения; первая из них, будучи умеренной, представляет всегда необходимые издержки производства[52]
. Для отдельного лица, капитал которого простирается на 20 000 ф., а прибыль на 2000 в год, является совершенно безразличным, дает ли его капитал занятия 100 или 1000 человек, продается ли произведенный товар за 10 000 или за 20 000 ф. в год, если только во всех подобных случаях прибыль его не падает ниже 2000 ф. Не имеет ли с этим сходства действительный интерес нации? Если только чистый доход ее, рента и прибыль ее остаются одни и те же, то нет ни малейшей важности в том, состоит ли нация из 10 или из 12 миллионов жителей. Средства ее к содержанию флотов и армий и всякого рода непроизводительного труда должны находиться в соответствии с ее чистым, а не с валовым ее доходом. Если бы 5 миллионов людей могли произвести столько пищи и одежды, сколько необходимо для 10 миллионов, то пища и одежда для 5 миллионов составила бы чистый доход. Будет ли представлять для страны какую-нибудь выгоду, если на производство такого же чистого дохода потребуется 7 миллионов человек, иными словами, если 7 миллионов будут употребляться на производство пищи и одежды, достаточных для 12 миллионов? Пища и одежда 5 миллионов продолжили бы оставаться чистым доходом. Употребление большого числа людей не дало бы нам возможности ни увеличить числа людей в нашей армии и флоте, ни внести лишней гинеи в виде налога.Преимущества такого употребления капитала, которое дает движение более значительной промышленности, лежат, по мнению Ад. Смита, не в каких бы то ни было выгодах от большого населения и не в том благополучии, которым может пользоваться большее число человеческих существ, но именно в том, что подобное употребление увеличивает могущество страны[53]
.«Богатство, – говорит он, – и могущество страны, насколько оно зависит от богатства, должно всегда находиться в соответствии с ценностью годичного ее продукта – фонда, из которого в конечном счете должны выплачиваться все налоги».
Однако очевидно, что средства к платежу налогов находятся в соответствии не с валовым, а с чистым доходом.
При распределении занятий между различными странами капитал наций более бедных естественно будет употребляться для таких целей, которые допускают содержать большое количество труда внутри страны, потому что в подобных странах пища и другие предметы необходимости для возрастающего населения могут быть доставляемы весьма легко. В странах богатых, где пища дорога, капитал, напротив того, естественно станет притекать при свободе торговли к таким занятиям, которые требуют содержания внутри страны наименьшего количества труда: таковы транспортная торговля, отдаленная внешняя торговля и промыслы, требующие дорогостоящих машин, – все такие отрасли промышленной деятельности, в которых прибыль находится в соответствии с капиталом, а не в соответствии с количеством употребленного труда[54]
.