Читаем Начала политической экономии и налогового обложения полностью

Налоги на предметы роскоши имеют некоторые преимущества пред налогами на предметы необходимости. Они вообще выплачиваются из дохода, и, след., не уменьшают производительного капитала страны. Если бы вино значительно возросло в цене вследствие обложения, то вероятно потребитель его скорее отказался бы от удовольствия употребления вина, чем нанес бы значительный ущерб своему капиталу для удовлетворения этой потребности. Подобные налоги до того сливаются с ценою, что потребитель может лишь с большим трудом заметить, что уплачивает налог. Но они имеют и свои неудобства. Во-1-х, они никогда не касаются капитала, а в некоторых исключительных случаях может быть удобно, чтобы даже капитал принимал участие в общественных расходах; а во-2-х, нельзя быть уверенным в том, что налог достигнет известной цифры, потому что он может не коснуться даже и дохода. Человек бережливый может избегнуть уплаты налога на вино, отказавшись от потребления его. Доход страны может оставаться без изменения, но государство, пожалуй, окажется неспособным взыскать ни шиллинга налога.

Всякий предмет, потребление которого привычка превратила в удовольствие, может быть покинут только с сожалением и продолжает потребляться, не смотря на весьма тяжелый налог; но это сожаление имеет свои границы, и ежедневно опыт показывает, что возрастание номинального размера налога чисто уменьшает его выручку. Одно лицо продолжало бы потреблять прежнее количество вина, не смотря на возвышение цены его до 3-х шилл. за бутылку, но оно скорее отказалось бы от вина, чем стало бы платить 4. Другое согласилось бы платить 4, но отказалось бы от 5 шилл. Тоже самое можно сказать о других налогах на предметы роскоши: многие согласились бы платить 5 ф. за удовольствие, доставляемое лошадью, но отказались бы от уплаты 10 или 20 ф. И не потому отказались бы они от потребления вина и лошадей, что не могли бы платить больше: они просто не захотели бы этого. У каждого человека есть в уме известное мерило, по которому он определяет ценность своих удовольствий, но мерило это столь же разнообразно, как и человеческий характер. Страна, финансовое положение которой сделалось крайне искусственно, благодаря пагубной системе накопления громадного национального долга, а след., и чрезмерного бюджета, особенно подвержена неудобствам, сопряженным этим способом взимания налогов. Перебрав налогом все предметы роскоши, обложив лошадей, экипажи, вино, слуг и все другие удовольствия богатых, министр принужден обращаться к более прямым налогам, каковы надо на доход и на собственность, пренебрегая золотым правилом Сэя, что «наилучший финансовый план – расходовать мало, а наилучший из налогов – наименьший».

ГЛАВА XVII

Налоги на другие предметы потребления

(обработанные)

По тому же самому началу, по которому налог на хлеб возвышает цену хлеба, налог на всякий другой товар возвышает цену этого товара. Если товар не возвышался на сумму, равную налогу, то он перестал бы доставлять производителю прежнюю прибыль, и последний перевел бы свой капитал в какое либо другое помещение.

Обложение всех товаров, будь это предметы необходимости или роскоши при неизменной ценности денег, возвышает их цену на сумму, по меньшей мере, равную налогу[30]. Налог на мануфактурные предметы необходимости рабочего имел бы то же действие на задельную плату, как и налог на хлеб, который отличается от других предметов необходимости только тем, что он первый и самый важный в ряду их, и подобный налог произвел бы одинаковое же действие на прибыль с капитала и на иностранную торговлю. Но налог на предметы роскоши не имел бы иного действия, кроме возвышения их цены. Он упал бы сполна на потребителя и не мог бы ни увеличить задельной платы, ни уменьшить прибыли.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее