Читаем Начала политической экономии и налогового обложения полностью

Не следуете думать, что естественная цена труда, даже по отношению к съестным припасам и другим предметам необходимости, вполне неподвижна и постоянна. Она изменяется в различные эпохи в одной и той же стране, и весьма значительно различается в разных странах. Различие это зависит, главным образом, от нравов и обычаев народа[14]. Английский рабочий считал бы свою задельную плату ниже естественного уровня и недостаточною для содержания своей семи; если бы она не давала ему возможности покупать другую пищу, кроме картофеля, и жить в лучшем помещении, чем землянка; но столь скромное удовлетворение потребностей природы показалось бы достаточным в тех странах, где жизнь человека дешева, и где потребности человека удовлетворяются легко. Многие из тех удобств, которыми в настоящее время располагаете жилище английского рабочего, считались бы предметами роскоши в отдаленные времена нашей истории.

Так как, по мере общественного развития, цена фабричных произведений непрерывно падаете, а сырых – непрерывно возвышается, то в их относительной ценности возникает, наконец, такая несоразмерность, что в богатых странах, жертвуя лишь весьма незначительною частью своей пищи, рабочий может удовлетворить сполна всем остальных своим потребностям.

Независимо от изменений в ценности денег, которые оказывают неизбежное влияние на задельную плату, но действие которых мы оставляли до сих пор в стороне, предполагая, что ценность денег неизменна, – из предыдущего следует, что задельная плата может подвергаться повышению или понижению под влиянием двух причин:

1) Предложения и спроса на труд.

2) Цены припасов, на покупку которых рабочий расходует свою заработную плату.

На различных ступенях общественного развития накопление капитала или средств для содержания труда происходит более или менее быстро и должно всегда зависеть от производительной силы труда. Производительность труда бывает, вообще, всего более значительна при изобилии плодородных земель: в такие эпохи накопление бывает часто до того быстро, что возрастание предложения рабочих не имеет возможности догнать капитал.

Было вычислено, что, при благоприятных обстоятельствах, народонаселение может удваиваться в 25 лет. Но, при столь же благоприятных обстоятельствах, народный капитал мог бы удвоиться за более короткое время. В таком случае задельная плата, в продолжение всей этой эпохи, стремилась бы к повышению, потому что число рук было бы постоянно недостаточно в сравнении с существующей потребностью.

В новых поселениях, где вводятся искусства и знания стран более передовых, капиталы, по всей вероятности, стремятся возрастать быстрее, чем народонаселение; и если бы более населенные страны не пополняли недостатка в рабочих, то это стремление значительно возвысило бы цену труда. Но по мере увеличения народонаселения в этих странах и по мере того, как поступает в обработку земля худшего качества, наклонность капитала к возрастанию уменьшается, потому что излишек произведений, остающийся за удовлетворением потребностей населения, должен находиться в соответствии с легкостью производства, т. е. с меньшим числом лиц, которое в нем участвует. И так, хотя весьма вероятно, что, при самых благоприятных обстоятельствах, производительная сила постоянно превышает способность к размножению народонаселения, но долго продолжаться это не может; так как пространство земли ограничено, а качество неодинаково, то, при всякой новой затрате капитала, уровень производства будет понижаться, между тем как способность к увеличению народонаселения будет оставаться прежняя.

В тех странах, где плодородных земель очень много, но где обитатели, по своему невежеству, лени и варварству, подвергаются всем бедствиям нужды и голода, и где, можно сказать, народонаселение ведет борьбу за средства существования, – следует употреблять совершенно другие средства исцеления, нежели и странах, которые заселены давно, и где уже обнаружились все несчастия чрезмерного населения в качестве последствия уменьшения в снабжении сырыми продуктами. В первом случае причины зла заключаются в дурном управлении, в отсутствии гарантий для собственности, в недостатке образования во всех слоях народонаселения. Чтобы сделать такой народ более счастливым, достаточно было бы улучшить правительство, распространить просвещение, и увеличение капитала неизбежно превзошло бы возрастание народонаселения. Никакое увеличение народонаселения не может быть слишком велико, когда производительная сила еще более значительна. Во втором случае народонаселение возрастает быстрее, чем средства к его содержанию. Всякое усилие промышленности, если оно не сопровождается уменьшением роста населения, только увеличивает зло, так как производство не может идти столь же быстро, как и рождаемость.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее