Начальник милиции 2 (СИ)

— Что плеснуть? Воду? Вы пить хотите?

Эксперт шумно выдохнула.

— Вот ты, вроде, милиционерщик, а соображалка у тебя хуже, чем у моего Гоши! Вот скажи мне, ну кто же водой заправляется? Заправляются горючим.

— Гоша — это ваш муж?

— Нет, но тот еще змей…

Я подошел к лабораторному шкафчику и открыл его. Пахнуло знакомыми спиртовыми парами.

— Там что? Водка? — опешил я, наливая в стеклянный бутылёк жидкость с запахом спирта.

— Тю-ю… скажешь тоже, водка… Бери выше! Спирт медицинский. Давай скорее, а то сил нет.

Я поднес шкалик медичке, но не знал, как ей его споить, ведь руки у нее в перчатках, с которых стекает кровь.

— Ну что застыл, как целка на танцах? — поморщилась бабуля. — Ставь рюмашку!

— Куда? — не понял я.

— На локоть мне ставь, вот ты с локтя по-гусарски бахнуть могёшь? Нет? Эх, молодо-зелено… Сейчас покажу.

Медичка подставила вперед ко мне локоть, я водрузил на него тару. Она лихим движением поднесла локоть ко рту и одним махом заглотила спирт. Крякнула, поморщилась и недовольно пробурчала, глядя на медсестру:

— Света, что-то слабовата горючка! Ты до скольки разбавляла?

— До семидесяти градусов, как дизраствор. Как вы любите.

— Хм… Нормально… — кивнула бабуля и шумно занюхала рукавом.

Теперь и меня уже немного мутило после увиденного. Моя брезгливость вошла в критическую зону, но я ее притушил, на ходу отращивая шкуру носорога.

— Вот, студент, смотри, — после принятой дозы экспертша стала более тщательно и энергично осматривать тело, причем разглядывала без всяких очков, похоже, здоровья у нее и зрения было предостаточно. — Видишь кровоподтеки на запястьях?

— Нет, — приглядевшись, ответил я честно.

— А они есть, я бы тоже внимание не обратила, слабая выраженность, и с трупными пятнами можно спутать. Но раз ты говоришь… Так вот. Характер окраса и внешние признаки говорят о том, что оставлены они были при жизни.

— То есть потерпевшего, — выдвинул я гипотезу, — кто-то хватал за руки. Например, когда держал.

— Верно, студент, — очевидно, бабуля принимала меня за практиканта, или потому, что я сказал, что в мед собирался, поэтому так называла.

— Все-таки убийство? Сможете в заключении про это написать?

— Это следователь будет решать, убили его или сам вздернулся. А я, как эксперт, причину смерти устанавливаю. А причина ясная — асфиксия, удушение то есть, картина стандартная, про запястья, конечно, напишу в выводах и в исследовательской части. Еще один нюансик укажу — позвонки шейного отдела растянуты слишком. Так, конечно, может быть при повешении… Но если не прыгал, а с табурета свалился, то не совсем укладывается в картину признаков.

Я сощурился, стараясь думать о фактах, а не о жуткой длинной шее Интеллигента.

— Что это значит?

— А то, что его, скорее всего, в петлю сунули и резко отпустили, а не с табурета он сошел.

— Отлично! Вот же и доказательство.

— Не лезь поперек мамки в пекло, студент, нет таких методик, которые бы рассчитали зависимость между растяжением позвонков и высотой, и силой падения при удушении. Это косвенный признак… Это я как факт укажу в заключении, не более.

— Ну, вы же можете написать, что, вероятнее всего, потерпевшего в петлю и сунули? Убили то есть.

— Нет, говорю же. Это уже юридическая оценка, я указываю только факты, а домыслы и вот эту всю причинно-следственную ерундистику оставляю на откуп следствию. Ты мои факты услышал, принял, вот и работай в этом направлении, ты же тут инспектор уголовного розыска.

— Я кинолог.

Она заново окинула меня взглядом, будто удивляясь, почему я говорил по-человечески, а не лаял.

— Картонка-печёнка! А чего ж ты нос суешь в дела следственные? Собака сдохла?

— Тамара Ильинична, а вам для лука колготки еще нужны? — хитро улыбнулся я. — Тут такое дело… Я вам потом все объясню, с глазу на глаз.

— У меня от Светы секретов нет, — хмыкнула врачиха, покосившись на медсестру.

Тогда я рассказал в двух словах о своих подозрениях, о том, что Интеллигента запросто могли убить и не было ему резона суицидничать. И дверь в квартиру была не заперта, когда я его обнаружил. Конечно, я не назвал ни Купера, ни Трубецкого, ни других возможных фигурантов или свидетелей, просто обозначил проблему в общих чертах.

Выслушав меня, судмед заявила:

— Две пары колготок принеси. Одни Свете отдашь, другие невестке подарю.

Это выходило дороговато, но чего не сделаешь, когда уже ввязался в дело.

— Без проблем, только держите меня в курсе по результатам экспертизы, у меня нет прямого доступа к материалу.

— Ушлый ты, кинолог. Вроде молодой, как мой Гоша, но взгляд у тебя цепкий и нюх имеется, сразу видно. Я-то в людях разбираюсь.

— Хорошо учился просто, — соврал я. — А Гоша — это ваш сын?

Я уже запомнил, что не муж.

— Почти… — загадочно улыбнулась врачиха.

Тут в секционную, наконец, зашел Иван. Белый, как лабораторный кафель. Местами и такой же серый, потому что стены в морге были хоть и из кафеля, но не первой свежести.

— Я тут всё пропустил, плуг мне вбок, — виновато улыбнулся он. — Отравился чем-то, видимо. Приношу извинения, так сказать.