Начальник Нового года

Крупные мохнатые снежинки ложились на плечи и не таяли. Пространство между домами уже заполнилось нежными сиреневыми сумерками, снег шел все гуще. Максу стало казаться, что он стоит в огромном лесу, сделанном не из деревьев, а из машин и людей. Машины тихо пробирались в этом лесу, ощупывая фарами снег перед собой. Люди продвигались осторожно и казались странниками, идущими издалека неведомо куда. И главное – кругом была немыслимая мягкая тишина. Макс даже и не знал, что в этом суматошном городе такая тишина в принципе возможна. И снег все падал и падал, и Макс стал думать, что вот движутся машины и пешеходы, но им только кажется, что они куда-то идут, а на самом деле прав поэт: идет снег, идет время… и сходит наземь небосвод.

«Только чудо, – продолжал рассуждать он, – может помочь встретиться двум людям, бредущим под снегопадом. Надо верить в чудо и твердо знать, чего ты хочешь».

Макс потопал совершенно бесчувственными ногами, в последний раз посмотрел вокруг и широкими шагами пошел к метро.

«Надо же, какая лужа. Вставляет, как медитация в индийском ашраме, – подумал он, входя в теплое, шумное, душное, яркое метро, – завтра опять пойду».

Странным образом, он совершенно не отчаялся, прождав свою Золушку целый день под снегопадом, а даже наоборот – твердо поверил, что он ее обязательно встретит. Терпение и труд… а точнее, кто хочет, тот добьется – Макс знал, чего он хотел. Он хотел девушку с глазами цвета корицы и нежной улыбкой.

Она ехала ему навстречу вверх по эскалатору. Макс сразу заметил ее. Она смотрела на проезжающие мимо шары ламп и шевелила губами – репетировала какую-то речь. Макс сам так делал. На ней опять были навешаны крест-накрест какие-то сумки и сумочки – маленькая кожаная и большая холщовая. И еще черный тубус. (Неужели она архитектор? – удивился Макс. Почему-то он был уверен, что у нее обязательно должна быть какая-нибудь очень особенная профессия.)

Макс весь подался вперед и вверх, чтобы попасть в поле ее зрения. И попал! Поравнявшись с ним, она мазнула по нему взглядом и вдруг перестала шевелить губами, тряхнув головой. Дальше Максу показалось, что из ее глаз брызнул ослепительный свет – это потому что она смотрела именно на него и ему улыбалась. Поняв, что она рада его видеть, Макс испытал нечто совершенно необъяснимое. Его распирало изнутри ликование, и это ликование было больше него самого.

– Эй! – сказала она ему, думая, что он ее не видит. – Эй, привет!

И махнула рукой.

А дальше эскалатор повез их в разные стороны: ее – наверх, а его – вниз.

Макс понял, что он снова стоял истуканом, пока она пыталась как-то с ним наладить контакт. А главное – понял, что его Золушка от него уезжает и что второй такой чудесной встречи может и не быть.

«Третьей! Что же я говорю, не второго, а третьего раза точно не будет!»

И Макс гигантскими скачками побежал вверх по эскалатору. Некоторое время ему даже удавалось бежать вверх быстрее, чем эскалатор ехал вниз, но уже у самого верха эскалатор оказался так плотно забит народом, что Максу пришлось остановиться. Ближайшие к нему люди и рады были бы подвинуться, но двигаться было решительно некуда. Они смотрели на него с сочувствием. Совершенно уничтоженный, Макс опустил голову и остался стоять, зажатый толпой, до тех пор, пока эскалатор не привез его вниз. Тут он обрел наконец свободу передвижения, но больше не знал, что с ней делать. Макс стоял под белой светящейся доской с перечислением станций, и толпа обтекала его, а он продолжал стоять без единой мысли в голове.

Вдруг кто-то аккуратно прикоснулся к его рукаву (до этого его только со вкусом толкали, но на это он не обращал внимания).

– Привет!

Перед ним стояла она, смотрела прямо ему в глаза и улыбалась.

И все-таки чудо!

Катя

– Привет! – сказала Катя.

Ее знакомый велосипедист был сегодня без велосипеда и был чист. Чистым он походил на кого-то из скандинавских богов. Или героев. Хорошо, что в первый раз она его видела грязным и очень смешным. Вокруг Кати и так было полно богов, полубогов и героев, и к нормальным людям они как-то… не относились.

В общем-то, он и сегодня был ужасно смешным, когда побежал вверх по эскалатору. Катя даже и не знала, что такие вот… скандинавские боги умеют совершать маленькие безумства. Что-то, наверное, важное он ее спросить хотел. «Или, может быть, подметку высушил и хочет ее теперь отдать», – посмеялась Катя, но пожалела его, когда он застрял в толпе на эскалаторе.

«Прекрасная метафора, – подумала Катя, переходя на эскалатор, едущий вниз, – ты можешь быть каким угодно богом или героем, можешь бороться с судьбой, обуздывать стихии и бегать вверх против движения эскалатора, но когда ты со всего разбегу уткнешься в народ (не желавший, между прочим, ничего плохого), то и придет конец всему твоему геройству». Катя посочувствовала непростой геройской судьбе.

Катин герой (или он был скандинавский бог?) стоял у всех на дороге, как большое дерево. Катя аккуратно обошла его и тронула за рукав.