Начальник Судного Дня

Хеор погасил красный глаз и снова распух до человеческих размеров. Валентин приподнял голову, чтобы заглянуть своему учителю в глаза.

— Будь ты проклят, Фалер, — тихо сказал Хеор. — Ты сделал это. Сделал — и даже не считаешь нужным торжествовать победу.

— Ты о чем? — удивился Валентин. — Что я такого сделал?

— Ты узнал, кто ты такой, — ответил Хеор. — Сила не смогла сохранить свою тайну.

— А, ты про Осквернителя? — догадался Валентин. — Ну так это я не сам узнал, это мне рассказали!

— Не называй себя Осквернителем, Фалер. «Тенз-Даль» на языке Предвечных означает Маг Тьмы, и ты только что продемонстрировал мне свою темную магию.

— Какую еще магию?! — возмутился Валентин. — Да я и палец о палец не ударил, пока вы тут выясняли отношения!

— Темная магия не требует заклинаний, — ответил Хеор, — как не требуют заклинаний талисманы и механизмы. Ты пожелал, и желание твое исполнилось; ты захотел, чтобы Розенблюм остался в живых — и он жив, хотя должен был умереть. Это и есть темная магия, Фалер — магия без заклинаний. Ты стал Магом Тьмы, сознательно обратившись к Силе; ты выполнил свою магическую задачу.

— И все это, — не поверил Валентин, — ты разглядел прямо сейчас? Своим красным глазом?

— Я знал, на что смотреть, — произнес Хеор прежним, лишенным интонаций голосом. — Твое ученичество окончено, Фалер. Отныне ты такой же великий маг, как и я.

— А как насчет официального посвящения? — поинтересовался Валентин, поднимаясь на ноги. — Разве можно именоваться великим магом, не будучи гроссмейстером?

— Я лишний на пиру великих магов, — сказал Хеор, цитируя один из катренов Темного Пророчества. — Пусть сам Акоста решает, кому заседать в обновленной Палате. Я ставлю ему только одно условие: там не должно быть Хеора!

— Которого именно? — оживился Валентин. — Ты знаешь, твой двойник…

— Я знаю, — сухо оборвал его Хеор, — но не хочу об этом говорить. Передай Акосте мои слова, и он сам решит, как их понимать.

— Хорошо, — пожал плечами Валентин, — передам. Но все-таки, что ты собираешься делать дальше?

— Ждать, — ответил Хеор. — Теперь у меня достаточно времени.

Точно, подумал Валентин. Ему же полагается бессмертие — в качестве награды за воспитание Мага Тьмы. Интересно, как это бессмертие выглядит на практике? Например, что будет, если я пожелаю ему сдохнуть?

— Не всякое желание Мага Тьмы имеет Силу, — сказал Хеор, словно расслышав последнюю мысль. — Со временем ты научишься их различать… но уже без моей помощи. Прощай, Фалер; и постарайся почаще думать!

— Ну, пока, — кивнул Валентин, невольно последовав совету своего бывшего учителя. Черный шарик растаял в воздухе, Розенблюм по-прежнему поскрипывал конечностями, пытаясь разыскать хоть клочок плодородной земли, а Валентин опустился обратно в кресло и задумчиво потер подбородок.

Так кто же у нас все-таки Маг Тьмы? И что такое Маг Тьмы — маг-пришелец или Тенз-Даль? Сколько их вообще может быть — только один, или хоть целый десяток? И чья возьмет, если два Мага Тьмы одновременно выскажут противоположные желания?

Вот на этот вопрос я уже знаю ответ, подумал Валентин. Победителем окажется тот, чье желание будет сильнее. Если двойник Хеора будет хотеть только одного, власти над миром, к примеру, а я полезу в бой, намереваясь то ли пейзажем любоваться, то ли Не-Билла разыскивать, — понятно, за кем останется победа.

Ну что ж, улыбнулся Валентин. Придется слегка ограничить свои желания.

Валентин качнулся в кресле и посмотрел на Розенблюма. Злополучный маг все еще пытался пустить корни, однако руки его практически потеряли подвижность. Древесная природа новоявленного существа явно брала верх над человеческой. Заглянув в остекленевшие, пустые глаза Розенблюма, Валентин понял, что рискует навсегда расстаться со своим бывшим подмастерьем.

— Ладно уж, — пробурчал Валентин, складывая ладони лодочкой. — Воскресни!

Абсор — мощнейшее по замыслу, но не слишком эффективное на практике заклинание, — вылетело из его рук, пожирая всю магию на своем пути. Дерево, разросшееся внутри Розенблюма, в одно мгновение лишилось всей подпитывающей его Силы; в следующее мгновение Розенблюм пришел в себя — и забился в судорогах, вытрясая из своего тела расплодившуюся там чуждую жизнь. Руки и ноги его покрылись мутной слизью, срывавшейся целыми комьями и падавшей вниз, на чистую золотую поверхность кургана; Розенблюм бился не на жизнь, а на смерть, рыча от ярости и бешено вращая глазами. Валентин пошевелил правой рукой, подбросив Розенблюму немного Силы, и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Пока Розенблюм возвращает себе человеческий облик, можно немного поразмыслить; например, о том, почему я не применил абсор против Хеора. Можно подумать, что я и не собирался его убивать!