Начальник Всего

На сей раз появление Титова было обставлено как некоторая мистерия, театральное действо. Сперва сопровождали его несущие на шестах плакаты; то были годы расцвета польской плакатной графики, публиковавшейся во всех дизайнерских журналах: в «Технической эстетике», в «Домусе», «Проекте», «Гебраусграфике», «Декоративном искусстве». Тотчас тема плаката подхвачена была краткими заданиями, клаузурами, для мухинских студентов. И вот теперь вынесены были, подобно хоругвям, уникальные, выполненные своеручно плакаты, посвященные свияжскому семинару. Следом вынесли — тоже на шестах, выполненные на наклонных планшетах, чтобы всем было видно, — два редкой красоты макета старинного Свияжска: деревянный, темно-золотой и прозрачный, из оргстекла.

Титов напомнил собравшимся (и сообщил несведущим), что данный семинар проходит в Мировое десятилетие научного дизайна, открытое в Монреале великим Бакминстером Фуллером, признанным гуру дизайна, архитектуры и альтернативных поселений, и посвященное «применению принципов науки в решении проблем человечества».

Когда помянул он Бакминстера Фуллера, внесли в монастырский двор, где и проходило наше собрание (день был солнечный, безветренный, ясный), несколько макетов, прославивших Фуллера и применявшихся во всем мире, особенно в студенческом проектировании геодезических куполов. Мы рассматривали их, закинув головы; следом шли люди с моделями фуллеровского «Девятого неба» — парящими геодезическими сферами летающих mini-городов.

Титов говорил не очень долго, должно быть, как его любимый Бакминстер Фуллер, рассматривал информацию как «негативную энтропию». Но он успел поведать, что именно Свияжск был задуман и исполнен мастерами (и мыслителями, сказал он) шестнадцатого века как уникальный дизайнерский город.

— «Воеводы, — читал Титов, — заметили посреди реки высокий холм с крутыми склонами и плоской вершиной. Холм стоял на чувашской земле и назывался Кара-Кермен. В воде оказывался он в половодье, превращаясь в остров, к лету вода отступала, мелкие речонки и овраги окружали холм. Окончательно превратилось место, где мы находимся, в остров после строительства на Волге плотины у Жигулевской ГЭС и создания Куйбышевского водохранилища.

Воеводы царя Ивана Грозного впервые увидели холм в начале мая. По приказу царя под руководством князя Серебряного в районе Углича срублены были все части крепости и города, пронумерованы до малейшей детали, сплавлены по Волге и собраны за четыре недели на острове-холме.

Основан был Свияжск 24 мая 1551 года. Вот как написал об этом в своих „Записках о Московии“ Генрих фон Штаден: „Великий князь приказал срубить настоящий город с деревянными стенами, башнями, воротами, а балки и бревна переметить все сверху донизу; тот город собрали под Угличем, затем разобрали, сложили на плоты и сплавили вниз по Волге вместе с воинскими людьми и крупной артиллерией. Когда он подошел под Казань, он приказал возвести на холме этот город и заполнить все укрепления землей. Сам он возвратился в Москву, а город этот занял русскими людьми и артиллерией и назвал его по названию реки Свияжском“. Таким образом, привезенный и собранный на месте как громадный дизайнерский „конструктор“ Свияжск, к ужасу казанского хана, „внезапно возник“ почти рядом с Казанью. Таково было блистательное исполнение первого, а может быть, и единственного в мире дизайнерского города, в весеннее половодье превращающегося в неприступную крепость. Когда Александр Сергеевич Пушкин в 1833 году увидел Свияжск, он пришел в неописуемый восторг: именно так представлял он себе сказочный город на острове Буяне, когда писал „Сказку о царе Салтане“. На двух представленных здесь сегодня плакатах вы можете увидеть рисунки из летописи, посвященные строительству окружающей нас сегодня жемчужины Поволжья».

Тут закрыл он блокнот с текстом доклада своего и сказал, что, по легенде, возле самой маленькой и самой древней деревянной церкви острова по сей момент стоит у входа скамья, на которой сиживал Иван Грозный. А на фреске Успенского собора «Шествие праведников» изображен был царь Иоанн Васильевич, прижизненно причисленный к лику святых. Тогда как на соседней фреске видим мы египетского бога Анубиса, нашедшего храм на берегу Ра; впрочем, сказал он, многие искусствоведы считают, что это не Анубис, а песьеголовый покровитель путешественников святой Христофор.

— Более четырехсот лет назад, — сказал Титов, — на этом самом месте зародился русский дизайн, и я счастлив, что нахожусь здесь сегодня с вами и с надеждой смотрю в будущее.

Тут вышла Тамила, возникшая из сиреневых кущ, она была из того же Ленинградского филиала ВНИИТЭ, что и Титов; Тамила улыбалась, в руках держала она за нитку огромный белый пятипалый воздушный шар, надутый из медицинской перчатки. Она протянула Титову ножницы.

— Поздравляю всех, — сказал он, — с открытием нашего прекрасного мероприятия.