Начало

– Извините его. – Она повернулась ко мне. – Он не понимает, что говорит.

– Что хочу, то и несу. Разве я лгу? – Он вопросительно посмотрел на меня.

Мне вдруг стало очень обидно, а после в душе поднялась какая-то непонятная злость. Никогда такого раньше не ощущал. Видимо, это почувствовали мои новые знакомые, так как в воздухе повисло напряжение. Парень слегка побледнел.

– Нет, ты прав, – процедил я. – Пытались уничтожить, но не уничтожили. Как видишь, я выжил. А насчет слабака… могу прямо сейчас доказать обратное.

– Так, мальчики. – В разговор вмешалась молчавшая весь разговор блондинка. – Думаю, мы действительно слишком далеко зашли. Виктор, извинись! – В ее голосе зазвучали стальные нотки, и сразу стало понятно, кто в этой троице главный.

– Приношу вам свои извинения, – неохотно буркнул парень, и в этот момент дверь комнаты номер 102 открылась. Оттуда выглянул пожилой человек с усталым лицом.

– Трубецкие, заходите, – произнес он.

Уходя, брюнетка мне подмигнула, остальные лишь кивнули. Правда, в глазах Виктора я увидел злобу. Похоже, заработал себе врага на ровном месте. Да ладно, одним больше, одним меньше… Угрызений совести или сожаления я совершенно не чувствовал.

Пятнадцать минут я провел, разглядывая картины, висевшие на стенах. В основном они изображали разнообразные батальные сцены побед имперской армии, но нарисованы были настолько мастерски, что любоваться ими, казалось, можно было бесконечно. Но вот открылась дверь, и из нее вышли Трубецкие. Блондинка и парень прошли мимо меня, демонстративно не заметив, брюнетка же задержалась.

– Еще раз простите, Веромир, – попросила она меня. – Не держите на него зла.

– Да не держу я, – пожал плечами. – Вот он держит.

– Он на многих его держит, – улыбнулась она какой-то открытой улыбкой. – Надеюсь, мы увидимся с вами в академии. Вас, кстати, приглашают, можете заходить.

– И я надеюсь, – неожиданно ответил я, сам не ожидая от себя подобного.

На прощание Вероника одарила меня улыбкой и отправилась к своим родственникам, которые остановились, ожидая ее.

Я же открыл дверь и, услышав: «Проходите» – вошел. Пожилой мужчина оказался начальником приемной комиссии. Представился он Иваном Фёдоровичем Адашевым. Помимо него в комнате находилась только секретарь, невзрачная девушка, которая, казалось, полностью спряталась за виртуальным экраном, за которым печатала.

– Бельский… – протянул он, изучая документы. – Интересно. Не буду задавать вопросы по поводу вашей вражды с Годуновыми и о том, что спустя столько лет объявился наследник рода. Конечно, вы приняты, расписание экзаменов смотрите на сайте. Только есть один нюанс…

– Какой нюанс?

– Об этом позже. Сначала давайте вас оформим. Ваши документы, пожалуйста.

У меня сняли электронные копии документов. Затем я ответил на несколько автобиографических вопросов, после чего мне вручили переливающийся всеми цветами радуги пропуск.

– Это постоянный пропуск в академию. Ждем вас на экзамены, князь.

Да… слово «князь» резало слух. Не привык я, чтобы меня так называли.

– Вы говорили о каком-то нюансе, – напомнил я ему.

– Да, – кивнул он, – пойдемте, выйдем.

Мы вышли в коридор.

– Уважаемый Веромир. – Иван Федорович подошел ко мне вплотную. – Хотел с вами поговорить приватно. В этом году в академию поступают двое Годуновых. Многим известно об отношениях между вашими родами. Помните, что был императорский указ о прекращении официальной войны. Я надеюсь, что вы будете благоразумны. Как вы знаете, в академии дуэли разрешены только на официальном полигоне.

– Знаю, – кивнул я. – Спасибо за предупреждение!

Об императорском указе мне, конечно, было известно. Да, по негласным правилам, соблюдающимся в Российской империи, если война между кланами объявлена официально, то никто не может вмешаться – ни полиция, ни секретная служба. Считалось, что выживет сильнейший – этакий закон эволюции. Единственное условие, чтобы не страдали простолюдины, все-таки Российская империя старалась быть правовым государством. Но, насколько мне было известно, даже во время войны кланов беспредела обычно не допускали. Ослабленный род – это одно, но уничтоженный – совсем другое. Это уже прецедент и ослабление военной мощи.

Почему император в случае с Годуновыми закрыл глаза на то, что род Бельских практически полностью вырезали, непонятно. Видимо, Годуновы стояли слишком близко к императорскому роду. Верные слуги…

От всех этих мыслей во мне опять начала подниматься злоба… Месть – это слово все чаще приходило ко мне на ум. Но я постарался выбросить из головы эти мысли. Какая месть? Что я один сделаю одному из самых могущественных родов России? Один! Это даже не смешно!

Выйдя за КПП, я облегченно вздохнул. Вся эта атмосфера академии неприятно давила. К тому же, судя по всему, веселая у меня ожидается учеба! Ну ничего, прорвемся! Настроив себя, таким образом, на позитивный лад, я бодрым шагом отправился домой.