Начало

– Извини, дед, но придется забрать, – Камохин скомкал то, что недавно было калошами и сунул в карман. – А остальное где?

– Там, твоя воля, – указал на прикрытое фанеркой ведро старик. – Пашка ж сжечь велел… Сказал, что ему не нужно…

Осипов подошел к ведру, присел на корточки и вытащил из него обрывки серого комбинезона.

– Бамалама! – вне себя от удивления только и смог сказать Брейгель.

– Твоя воля! – в тон ему просипел старик.

– Это что ж, выходит, они «серого» раздели?

– Пашка! – погрозил фламандцу пальцем старик. – Пашка, т-твоя воля, молодец!.. Это ж он нелюдя поймал!.. Твой-я воля!..

Через оконный проем Осипов бросил взгляд на запертую магазинную дверь.

– А ты, дед, за ним присматриваешь?

– Есвесвена… Твоя воля… – старик выставил руку в окно. – Сижу и бдю… Твоя воля… Делать-то мне, один черт, нечего… Вот и бдю, значится… Твоя воля!

– Ключ у тебя?

– Есвесвена…

Дед сунул руку в карман.

– Ну так давай!

– Твоя воля… – Старик озадаченно покачал головой.

– Давай, давай, дедушка, – призывно помахал кончиками пальцев Брейгель. – Не тяни.

– Порешить его собрались?..

– Там видно будет.

– А Пашка?..

– Причем тут Пашка?

– Так он же нелюдя словил… Твоя вол-ля… И магазином тоже он заведует…

– Ах, так он еще и магазином заведует!

– Есвесвена… Кто ж еще?.. Твоя воля!

– Ладно, давай ключи. Или нам дверь ломать придется.

– Твайя-а воля…

Дед вытянул из кармана связку ключей и бросил их квестеру на ладонь.

– О-па! – Брейгель крутанул ключи на пальце. – Будь здоров, дедушка!

– И ты не хворай… Твоя воля-я-я…

По остаткам сгнивших половиц квестеры выбрались на улицу и почти бегом кинулись на другую сторону дороги, к магазину. Каждый при этом думал об одном и том же.

Вот оно! Сейчас они получат ответы на все вопросы!

И, может, даже узнают правила Игры.

Хотя в то же время в голове не укладывалось – как мужик с двустволкой смог захватить в плен «серого»? И почему другие «серые» ничего не предпринимают для того, чтобы выручить своего? Может, у них это не принято? Или правила Игры не позволяют?

Дверь была перечеркнута железной полосой, на конце которой имелась прорезь, накинутая на вбитую в дверной косяк железную петлю, припечатанную тяжелым амбарным замком. Ключ, что мог бы подойти к такому замку, в связке имелся только один. Фламандец вставил ключ в замок, повернул его, снял замок и откинул металлическую полосу.

Камохин поднял руку, знаком давая понять, что все же следует соблюдать осторожность. Брейгель поудобнее перехватил рукоятку автомата и чуть приоткрыл дверь.

Как и во всех деревенских домах, сразу за дверью находились сени. Темные, пропитанные тяжелым, застоявшимся запахом несвежих продуктов. Брейгель провел рукой по стене и щелкнул выключателем. Свет не зажегся. Фламандец сделал шаг вперед и толкнул следующую дверь.

В маленький торговый зал свет проникал через два зарешеченных окна. Не сказать, что было светло как днем, но, в общем, все было видно. Три пустых прилавка, расположенные по бокам от входа и у противоположной стены, пустые полки, пара застекленных витрин, большой белый холодильник с поцарапанной дверцей. В дальнем конце – еще одна дверь, ведущая в подсобные и складские помещения. Камохин указал Брейгелю направо, а сам переместился к тянущимся по левую сторону прилавкам.

Не найдя в торговом зале ничего, кроме мусора и пыли, квестеры перешли к следующей двери. За ней находился узкий коридор, выкрашенный в грязно-зеленый цвет, с несколькими дверями по обеим сторонам. Брейгель проверил выключатель на стене, и под потолком загорелась тусклая лампа, обрамленная плоским металлическим рефлектором.

За первой дверью находился туалет. Тесный и грязный. Похоже было, что им вообще никогда не пользовались по прямому назначению, а использовали для хранения ведер, веников, швабр, тряпок и прочих бытовых принадлежностей. Следующая дверь оказалась заперта. Брейгель быстро подобрал ключ, отомкнул замок и открыл дверь. В нос ударил застоявшийся смрад нечистот, приправленный резким запахом хлорки. Брейгель щелкнул выключателем, расположенным снаружи. В каморке загорелся свет.

Комната была совсем маленькая, примерно пять на три метра, так же, как и коридор, выкрашенная масляной краской изумительно мерзкой расцветки. Окон в комнате не было. По обе стороны от двери у стен стояли широкие самодельные стеллажи с кое-как накиданными на полки пустыми картонными ящиками, обрывками пластиковой упаковки и старыми газетами. В конце узкого прохода между стеллажами, у самой стены была втиснута старая ученическая парта. А под ней на выложенном плиткой полу, скорчившись, сидел человек. Согнутой в локте рукой он прикрывал глаза от света. Рядом с ним, на нижней полке стеллажа, стояло ведро, прикрытое куском фанеры, и пластиковая миска с остатками какой-то еды.

– Эй! – окликнул незнакомца Камохин.

Тот в ответ лишь чуть приподнял лежавшую на колене руку и снова уронил ее.

– Что значит «эй»? – возмущенно воскликнул Орсон. – Вы что, не видите, человеку требуется помощь!

Англичанин попытался протиснуться между Камохиным и Брейгелем, но это ему не удалось.