Начало

После шести часов пути Камохин решил сделать привал. Они выбрали островок побольше и посуше, на котором можно было свободно разместиться, поесть и, может быть, даже ненадолго прилечь. Разжигать огонь необходимости не было – у них еще оставались саморазогревающиеся консервы. Но после нескольких часов, проведенных по пояс в воде, хотелось посидеть на чем-то более или менее сухом. Но едва только Камохин с удобно устроившимся у него на плечах Вадимом первым ступил на сушу, как из травы потянулись вверх тонкие белесые нити. Их становилось все больше, они цеплялись друг за друга, превращаясь в странную, сплетающуюся прямо в воздухе паутину. Камохин попятился назад, в воду. Живая сетка метнулась следом за ним и прилипла к левому предплечью. Руку будто кислотой обожгло.

– Держи мальчишку! – крикнул Камохин оказавшемуся у него за спиной Орсону.

Скинув Вадима на руки биологу, Камохин выдернул нож, тремя ударами отсек концы обвившихся вокруг предплечья нитей, сделал еще два шага назад и опустил горящую, как в огне, руку в воду.

Орсон передал ребенка Осипову.

– Что с рукой?

– Болит… – морщась, процедил сквозь зубы Камохин.

– Покажи.

Камохин вынул руку из воды. Белые нити все так же плотно оплетали предплечье. Кожа меж ними покраснела и опухла.

– Идем к другому острову.

– А если и там такая же тварь?

– Так проверить надо!

Прежде чем выбраться на соседний островок, Брейгель похлопал по земле шестом. Затем сделал осторожный шаг на сушу. Еще один.

– Да, вроде, все в порядке.

Люди вышли из воды, с опаской озираясь по сторонам. Теперь уже местность вокруг не казалась такой же безопасной, как прежде. Но ничего страшного не случилось. Островок, похоже, был необитаем. Люди скинули с плеч поклажу, расстелили на земле непромокаемые чехлы.

Орсон достал из рюкзака аптечку и сел рядом с Камохиным. Оплетенная белыми нитями рука отекла еще сильнее, кожа приобрела багровый оттенок.

– Это яд? – процедил сквозь зубы Камохин.

– Не думаю. – Орсон осторожно коснулся одной из ниток пальцем. – О! Уже не кусается. Ну-ка, давай свой замечательный швейцарский ножик.

– Зачем? – насторожился Камохин.

– Руку ампутировать будем, – с серьезным видом ответил Орсон.

– Сдурел?!

– Ну чего ты дергаешься? – улыбнулся Орсон. – Это юмор такой. Английский.

– Не английский, а дурацкий. – Камохин протянул врачу нож.

– Отличненько, – Орсон открыл малое лезвие ножа, осторожно подцепил им крайнюю нитку и перерезал.

Взяв кончик нитки двумя пальцами, он осторожно потянул ее. Нитка туго натянулась, но не оборвалась.

– Боль не поднимается вверх по руке? – спросил Орсон.

– Нет, – качнул головой Камохин. – Вроде даже потише стала.

– Очень хорошо. – Орсон начал сматывать нить с руки Камохина. – Аллергии нет?

– На что?

– Да на что угодно.

– Вроде, нет.

– Просто замечательно.

Нитка была будто приклеена к коже, но отделялась легко и безболезненно. Орсон трижды обернул нить вокруг руки Камохина, и она повисла, зажатая его пальцами. Орсон аккуратно повесил ее на сломанную ветку и принялся за следующую нитку.

– Ну, как он? – спросил, подойдя к врачу, Брейгель.

– Жить будет, – серьезно ответил Орсон.

– А рука?

Орсон строго посмотрел на фламандца.

– Ты не замечал, что у человека почти все органы парные?

– Ну и что?

– А то, что это запаска, без которой, в принципе, можно обойтись.

Брейгель только рот раскрыл, не зная, что сказать.

– Не обращай внимания, – морщась, скорее, по привычке, нежели от боли, сказал Камохин. – Это у него юмор такой.

– Черный?

– Нет. Английский.

– Что это вообще было? – спросил Камохин.

– Фигня какая-то, – пожал плечами Брейгель. – Как будто ловушка.

Орсон снял последнюю белую нитку с предплечья Камохина и протер кожу дезинфицирующим раствором.

– Все еще болит?

– Скорее, ноет.

Орсон достал из аптечки пневмошприц, вставил в него две пластиковые ампулы и сделал Камохину инъекцию в плечо.

– Будем надеяться, скоро все пройдет.

– А если нет?

– Ты верующий?

– Нет.

– Ну, тогда ни о чем не беспокойся.

Камохин посмотрел на распухшее предплечье, здорово смахивающее на туго перетянутый бечевкой батон говяжьей колбасы.

– Забинтовать не надо?

– Нет. Я сделал инъекцию антигистамина, так что, если я прав в своих выводах, опухоль спадет в течение двадцати минут.

– Я даже спрашивать не хочу, что будет, если ты не прав? – мрачно усмехнулся Камохин.

– И правильно, – с серьезным видом кивнул биолог. – Только я ведь все равно прав.

– Так все же, что это было? – спросил Брейгель.

Орсон взял одну из ниток за концы. Нитка, прежде тугая, как жила, сделалась сухой, скукожилась, в трех местах перекрутилась. Орсон несильно потянул концы нитки в стороны, и она легко оборвалась. Двумя пальцами он помял обрывки и улыбнулся, почувствовав легкий укол и жжение в уколотом месте.

– Мне все больше нравится местная биосфера, – радостно сообщил он присутствующим. – Смею предположить, что именно эти существа, одно из которых по ошибке напало на Игоря…

– По ошибке?