Начало

– Главное, что ты у нас оказался, а не у врага.

– А чего мне там делать, когда у меня здесь четыре деда – это только из самых близких – воюют на разных фронтах. А без вести пропасть должен был только Иван Потемкин.

– А остальные, погибнут?

– Да нет, вернуться. Двое из них, родные братья Ивана. Они мои деды, по материнской линии, а еще один по отцовской. Тот, что по отцу, будет дважды ранен и, очень долго будет лежать в госпиталях, а затем всю оставшуюся жизнь – лечиться. Он так и умрет, с осколком танкового снаряда в легком. Вот так. А то, что вы просите, я уже давно накидал на бумаге. То, что вспомнил, конечно.

– Можно взглянуть?

– Да вот, пожалуйста, – я достал из кармана, сложенный тетрадный лист, взял его у Ивана, еще пару дней назад.

Майор развернул бумагу и, прочитав первые строчки, поднял глаза:

– Вот только не надо, так на меня смотреть, да я знаю, что говорю. Дойдут немцы до Москвы, но не войдут, а в декабре мы откинем их от столицы. Но вот дальше нужно будет быть очень осторожными, чтобы не повторилось то, что было в моем времени.

– Ленинград точно не возьмут?

– Точно, но он будет в кольце блокады 900 дней. Город сильно пострадает от бомбежек и артобстрелов, умрет от голода и ран очень большое количество мирных жителей. Но город устоит! Опять же нельзя допустить многих ошибок, при попытках его деблокады. Они нам аукнутся позже, когда появится Русская освободительная армия. Очень большой объем работы нужно провести.

– Я сам из Ленинграда, у меня там семья. Жена, родители, дочь!

– Будем надеяться, что все обойдется. Бадаевские склады…

– Уничтожены, да, вряд ли бы об этом знал, не будь ты из будущего.

– Вот и я про тоже.

– Ладно, иди, отдыхай и помни свое обещание. Я скоро вернусь.

Глава 7

Наше доблестное начальство решило воспользоваться удачным стечением обстоятельств. На следующий день после нашего рейда части 111-й дивизии, совершив небольшой марш-бросок, ударили во фланг и лоб восьмой танковой дивизии немцев. Давая тем самым возможность для удара нашей дивизии. И генерал Лебедев не упустил этот шанс. Так как 111-я ударила во фланг и приняла на себя удар, немцы были вынуждены реагировать и разворачивать войска для отражения этого выпада. Растянувшись и подставив таким образом другой свой фланг под прямой удар нашей дивизии. Топлива у немцев не было, и они были ограничены в маневре. А у нас все-таки была пехотная дивизия, с приданной в усиление 24-й танковой. Плюс успели подвезти немного снарядов для артиллерии. Танкисты брали пехоту на броню и с ходу проламывали немецкую оборону, так как те просто ее не успели создать. Контрудар получился, и это облегчило положение нашим войскам.

Меня отправили в обоз. По приказу большого начальства, участвовать в наступлении я не мог, хотя и просился. Во главе моего отделения поставили Зимина, он был достаточно умным человеком и повоевал побольше моего. А я тащился вместе с кухней, реммастерской и санитарами. Конечно, наступление не могло быть без жертв, но их было бы больше, если бы мы не уничтожили запасы топлива у фашистов. Все же было очень страшно смотреть на такое количество убитых и раненых. Я помогал перетаскивать и тех, и других. Стирал и кипятил бинты, делал много того, что не видят глаза солдата, стоящего в строю. Это очень страшно. Только бинтуют одному бойцу простреленную грудь, как он умирает, бинты сматывают, стирают и наматывают другому, едва они высыхают. Да, врачи и особенно девчушки санитарки очень выносливые. Обычному человеку такое зрелище не вытерпеть.

Наступление было задумано, как я понимаю, не для того, чтобы разгромить или отодвинуть врага подальше. На это просто не было ни сил, ни средств. А скорее для выбивания у немцев танков и уничтожения складов. Надо признать, Лебедеву это удалось. Хоть и ценой больших потерь. В первый же день боев наши вклинились на три километра в глубь немецкой обороны и, нанеся серьезные потери противнику, отошли, не давая себя окружить. Более того, отходя, устраивали засады и выбивали у немчуры танки, во время их контратак. Надо сказать, что мы уже учитывали свои промахи и старались вести себя умнее. 111-я дивизия, начавшая всю эту кашу, понеся более серьезные потери, не оголила наш фланг, а планомерно отступала вместе с нами. С какой-то стороны, мы зря это затеяли, но в то же время полнокровная танковая дивизия немцев превратилась в ничто. Ее придется выводить на переформирование. А это уже хорошо, так как сократилось количество танков, в непосредственной близости к Ленинграду. Какое-то время, у фашистов уйдет на переброску войск в этот район, но и наши подтянут свежие войска.

Через неделю, три последних дня из которой ушли на отдых, появилось высокое начальство. Известный мне майор НКВД нашел меня в санбате. Увидев его, я сразу понял, что он меня сейчас отсюда заберет.

– Здравствуй, Сергей, – устало произнес он.

– И вам того же. Как мои дела, совсем хреново?

– Не знаю, как это правильно оценить. У меня приказ доставить тебя в Москву.

– На Лубянку или сразу в Бутырку, куда там у вас сажают?