Начало

С некоторых пор, я стал их чувствовать, не знаю как, но я фиксировал их мимику и эмоции, они были для меня, как открытая книга. В этом строю, предателей не было, я чувствовал только непонимание, обиду, разочарование, боль от невозможности изменить ситуацию, ни одной мысли о предательстве в строю, я не чувствовал.

А вот эмоции лейтенанта, я чувствовал прекрасно и они мне категорически не нравились, если он из НКВД, то я балерина из большого театра. Причём Прима - балерина! Чем дальше я прокачивал ситуацию, тем больше она меня не устраивала. Да здесь явно, целая команда шпионов работает, под НКВД. Удостоверение стопудово липовое, у меня даже руки вспотели, от нежелания открывать его.

Что же делать? Мне просто необходимо, что бы он первый в меня выстрелил, тогда есть шанс, взять всех живыми. Ладно работаем, что - что, а бесить людей я умею. Развернулся к лейтенанту и стал действовать Ва-банк.

- Скажите лейтенант, а директиву 22-18 до вас доводили? Приказ главкома номер 227? Вижу по вашей реакции, вы даже не в курсе, о чём я говорю? Это прискорбно. Я имею специальные полномочия, проверить их вы можете, созвонившись с командующим оперативной группой генерал - лейтенантом Калининым! - сразу уловив наши одинаковые фамилии, глаза у лейтенанта нехорошо заблестели, даже не надейся голубок.

- Согласно директиве 22-18, командиры партизанских отрядов особого назначения, имеют право отбирать для себя бойцов из числа вышедших из окружения и побывавших в немецком плену, но не запятнавших себя убийствами и предательством - я резко развернулся к расстреливаемому бойцу - Имя, фамилия, звание, воинская специальность?

- Красноармеец Петров Иван, артиллерист-наводчик. Вышел из окружения, в составе сводного отряда из под Могилёва! - спокойно ответил боец.

- В чём, вас обвиняют? - уточнил я.

- В утере личного оружия. Моя винтовка, была разбита попаданием осколка, не таскать же мне её с собой, заменил её в бою на немецкий карабин, с ним и вышел! - с ухмылкой ответил боец.

Я удивлённо оглянулся на нервничающего лейтенанта, бойцы расстрельной команды тоже, недоумённо поглядывали на своего командира. Я шагнул к следующему, вернее следующей, девушке лет двадцати, с синяком на лице и разбитой губой.

- Ефрейтор Камулькова Анна, радистка и телефонистка. Обвиняюсь в умышленной утере радиостанции. Все радиостанции, телефонные аппараты и провода, закопали по приказу командования. Командир, отдавший приказ в госпитале, без сознания! - также спокойно, ответила девушка.

Я развернулся к лейтенанту и увидел, как он отправил одного из бойцов, за помощью и зло смотрит, в мою сторону. Раскрыл его удостоверение, следа от скрепки нет и быть в принципе не может, скрепка из нержавейки. Захлопнул его и сказал для всех громко:

- На сегодня, все расстрелы отменяются! Пока, мы с генералом не разберёмся, что здесь происходит, все задержаны. Вас, товарищ лейтенант, это тоже касается, бойцы оружие разрядить и на предохранитель! - обратился я, к расстрельной команде.

Сам свистнул водителю с генеральской машины, подзывая его к себе. Развернулся к лейтенанту и спросил:

- Товарищ лейтенант, а вы на фронте были? В боях, участвовали? Хотя, можете не отвечать! Вижу, что участвовали! - напрягся я, видя, что лейтенант сильно нервничает и на грани паники.

Видимо моё нетипичное наглое поведение, возраст и ссылка на генерала, не поддаются его логике.

- Осталось только выяснить, на чьей стороне вы воюете? - закончил я, смотря в переносицу лейтенанту.

- Что случилось Серёжа? - услышал я голос Тамары и недоуменно повернулся.

В тот же миг, лейтенант схватил Тому и приставив к виску пистолет, зло прошипел:

- Я воюю, на своей стороне! И не тебе, меня учить! Унтерменш! - добавил он зло, по - немецки.

- О! Солдат Великой Германии, во всей своей красе! Снова, прикрывает свои подлые делишки гражданским лицом и несёт бред, о своей избранности! Как банально! - с усмешкой, ответил я ему на немецком.

Лейтенант взглянул на меня удивлённо, но быстро взял себя в руки.

- Все бросили оружие на землю или я застрелю дочку генерала! - закричал лейтенант.

Все стояли, растерянно глядя друг на друга.

- Выполняйте приказ, немецкого офицера! Всем, бросить оружие! - прокричал я, доставая свои пистолеты и бросая один перед собой, а второй, как бы случайно, в ноги красноармейцу артиллеристу из окруженцев.

Расстрельная команда положила свои винтовки на землю и сделала по шагу назад.

К нам быстро приближались три командира НКВД и боец, из расстрельной команды. Плохо дело, нужно действовать быстро.

- Твои друзья идут? - спросил я его, кивнув на подходящих командиров.

Лейтенант быстро оглянулся и с улыбкой повернулся ко мне, в следующее мгновение, его улыбка сменилась ужасом и криком боли. Мой нож воткнулся ему точно между пальцем и спусковым крючком, не давая выстрелить, а я уже перекатом подхватывал, свой лежащий на земле пистолет и выдёргивал из - за спины третий. Краем глаза заметил, как боец подхватил мой пистолет и направляет его, на подходящих командиров. Направляю на них, свои стволы и кричу: