Начало

— Помогал отцу с торговлей в Канске. Там после распродажи зерна встретил знакомого по летним трудам, он и предложил подработать напарником возницы до Красноярска. А чё мне дома-то сиднем сидеть, коли деньги за нечего делать сами в руки идут? Вот я и нанялся. Заодно решил родную кровь проведать, захотелось взглянуть на ваше обустройство, вдруг подмога требуется. Товар доставили, денёк отоспался и отправился на поиски.

— А во дворе как оказался?

— Да… — Он смущенно мотнул головой. — У вас на каждом крыльце барыни всякие стоят разговаривают, побоялся встревать. А тут вижу, ворота во двор открыты, коза ваша бегает, я и зашёл. Не успел оглядеться — эти пристали, небось за варнака приняли. Боялся, уж кулаки размять придётся.

— Это здорово, что ты к нам приехал. И помощь твоя не помешает.

— Да чем же я вам подсобить-то смогу? Вон у вас хоромы какие! Иль не ваши?

— Наши, наши. А насчёт помощи ты не волнуйся, был бы человек хороший, а дело найдём.

Глава 19

Рад я видеть братишку, очень рад, несмотря на риск разоблачения моего подложного дворянства. Ай, да честно говоря, и риска-то как такового не вижу. За время нашего знакомства сложилось ощущение железобетонной надёжности Гната. Такие люди, как он, не предают, не продают и не подставляют. Не знаю уж, кому ещё вне нашей дружной компашки, в Красноярске обосновавшейся, я могу настолько доверять, ну разве что матери Мишки да деду Ходоку с бабой Вожей. А больше и некому. Даже второй брат, Фёдор, не слишком надёжен.

Не-не, о его предательстве речь не идёт, просто он человек такой: спокойно может друзьям «по секрету» похвастаться, в какие выси младшенький вознёсся, и не посчитает это чем-то предосудительным, они ж друзья.

Реальность встречи с людьми, видавшими Мишку или Александра Патрушева, конечно, напрягает (не один Гнат в состоянии добраться до столицы губернии), но со временем опасность слабеет: я расту, взрослею, внешность меняется. За прошедшую зиму и волосы потемнели, и причёска изменилась, про одежду вовсе молчу. Изучая после переезда в Красноярск законы Российской империи, в первую очередь я выяснил, какое наказание мне грозит за присвоение чужой фамилии и механизм реакции властей на доносы граждан.

Во-первых, сразу меня хватать никто не будет, сначала проведут допрос заявителя. Окажись он крестьянского или мещанского сословия и не местный, его, скорее всего, посадят в тюрьму «до окончательного расследования всех обстоятельств». Потом пошлют запрос в Канск, по месту «моего» бывшего проживания. Естественно, там усатый городничий оформит материалы дознания в мою пользу, и доброхот, обратившийся в полицию, получит плетей. С такой системой правосудия люди не раз подумают, прежде чем начнут высказывать свои подозрения.

Ненамного хуже сложится дело, когда заявителем выступит дворянин; например, родственники навестят и не признают. Тогда придётся проводить опознание, опять же, городничим Канска и теми людьми, на которых он укажет. Возни больше, а результат тот же.

Самый плохой из возможных вариантов — это если возмущённые родственнички состыкуются с теми, кто видел и запомнил Мишку, или с теми, кто общался с Александром Патрушевым в Сибири. При таком стечении обстоятельств исход судебного разбирательства непредсказуем. Ну, остаётся надеяться на удачу. Достаточно пройти паре-тройке лет, и угроза, развеявшись, уйдёт в небытие.

Посидели под наливочку, плотно закусили и наговорились вволю. К концу застолья братишка оттаял и развеселился, став таким, как обычно, — добродушным, рассудительным медведем.

— Ладно, ты пока отдыхай, а я пойду попрошу, чтоб прибрали тут, да Марию позову. Ох она обрадуется!

Правда, первым делом отыскал Софу и рассказал о госте, при этом с трудом погасил её порыв пойти сразу же с ним пообщаться. День длинный, успеет ещё деревенские новости узнать, тем более уверен, она Гната и своими экстрасенсорными способностями проверять станет. Так что лучше ненадолго отложить официальную часть. Вот наболтается Машуля с братиком, мы к ним и присоединимся.

Привёл малую, не объясняя зачем, в самый последний момент развернулся и махнул рукой:

— Вуаля!

О-о, сколько радости брызнуло во все стороны. Прикрою-ка я осторожненько дверь, пусть одни побудут.

Софа встретила в холле второго этажа. Посмотрела на меня и улыбнулась:

— Рад?

Постарался стереть глупое выражение с лица и ответить серьёзно:

— Да, рад.

— Хочешь предложить ему жить с нами?

— Есть такие мысли.

— Быть приживалой он не согласится.

— Это Гнату не грозит. У меня куча дел, которые доверить некому. Выберет, что душе угодно.

Она как-то неопределённо покивала головой:

— Родственников известить нужно.

— Пошлёт весточку без упоминания о нас. Не думаю, что кто-нибудь ещё сюда приедет.

— Уже обговорил с ним всё?

— Нет. Хотел с тобой посоветоваться.

— Спасибо.

— За что?

— За уважение. Пусть живёт, я не против.

— Отлично. Сама предложишь?

— Почему не ты?

— Софья Марковна, вы у нас, как-никак, старшая в доме.

— Не льсти! Вместе приглашать станем.