Начало

Первого апреля отметили именины и день рождения Машули, хорошо, когда они совпадают. Растёт малая, одиннадцать лет уже, однако. Народа набежало с обеих деревень — не протолкнуться, и в основном мелочь до четырнадцати лет. Машка, конечно, заводила ещё та, но, думаю, такая популярность у неё нарисовалась главным образом из-за наших детских песенок. Она ведь из меня в месяц по две новые выдавливает, каждые выходные плачется: «Ми-иша, петь больше нечего». Ага, давай, братик, «сочиняй» свеженькое.

И полетели деньки дальше по накатанной дорожке. После поездки как серую пелену с глаз сдёрнули, все дела идут с огромным удовольствием и желанием. И по лесу бегается, и бизонов гоняется. А кругом весна в разгар входит. Красотища! Месяц пролетел, словно один день, и вот в конце апреля мы снова начинаем сборы: нас ждёт и манит Красноярск. В очередную банную субботу договорились с дедом Ходоком о совместной поездке в Канск, ну а Машку опять на поруки оставляем.

Во время беседы с деревенскими увидел, как знахарка, услыхав о сильном пожаре в Устьянском, побледнела и выпала из общего разговора. Очень интересно! Постарался осторожненько выманить её из дома для беседы тет-а-тет.

— Софа, что случилось?

— Александр, мне надо тебе кое о чём рассказать.

— Я слушаю.

— По приезде в Канск нам следует заняться оформлением твоих документов.

— Каким ещё оформлением?

И тут мне поведали очередную занимательную историю из серии «Галина сказала». По словам старой лекарки, дворянство мне удастся получить лишь из рук канского городничего. Причём было сказано и когда к нему нужно обратиться: «Собравшись в путь и узнав о двух сгоревших домах в Устьянском, по дороге обязательно к нему загляни». Не понял юмора!

— А какая нам разница, к кому обращаться? У Александра Полтоцкого ведь все бумаги в порядке.

— К сожалению, это не совсем так. По бумагам, хранящимся у нас, ты сможешь стать дворянином только за большую взятку или по велению государя.

— Объясни.

— Видишь ли, ты, наверно, читал в выписке из метрики запись «незаконнорождённый».

— Да.

— Она есть у всех, родившихся вне брака. И если при наличии одного отца можно добиться дворянства, то с одной матерью — нет.

«О, сколько нам открытий чудных готовит» мама, ёшкин дрын! Ну Софа, ну… слов нет! Чёрт! В город переберёмся, займусь изучением законов данного времени, а то надоело постоянно в дураках ходить.

— А почему ты раньше этого не рассказала?

— Я надеялась, всё произойдёт значительно позже.

Ё-моё, она надеялась! Зашибись! Не пришлось бы мне с этим незаконным рождением в будущем задавать вопрос из фильма «Ширли-мырли»: «Тётя-мама, скажи ты мне, как русский человек русскому человеку, я что, Изя Шниперсон?»

— Софа, у меня два вопроса. Ответь, пожалуйста, на них правдиво.

— Я всегда правдиво говорю.

Ага, но много чего не договариваешь.

— Ладно. Первый вопрос: какие ещё предсказания Галины я не знаю?

— Мне запретили тебе об этом говорить. Хорошее может не сбыться.

— Галина?

— Да.

— Понятно. Но на второй вопрос постарайся ответить. Знаешь ли ты отца покойного Александра?

— Да, знаю.

— Он русский православный дворянин?

— Да.

Фу-у, не Шниперсон. Уже легче.

— Отлично. Если вдруг столкнёмся с ним случайно, ты уж предупреди.

— Зачем?

— Чтобы знать виновника твоих несчастий и несчастий Натальи Полтоцкой.

— Ты хочешь ему отомстить?

— О нет! На фиг он мне сдался… То есть сам я его трогать не собираюсь, но если ты попросишь…

Софа, глядя куда-то вдаль, медленно покачала головой, и неясно было, что же она хотела этим сказать. Дальше скользкую тему никто из нас развивать не пожелал.

Подъезжая к Канску, я как-то нервно себя чувствовал. Да-а… давно дворянином не становился. На приём к городничему попали сразу. Красавица Софа, включив всё своё величественное очарование, шла напролом. Начинала беседу одна, оставив меня перед кабинетом. Пока ждал, весь извёлся. Но вот дождался: выглянула, лицо напряжено. Неужели облом?

— Александр, войдите.

Вроде не совсем. Я вошёл, поклонился. Меня поприветствовали не вставая, лёгким кивком. Серьёзный дяденька. Шикарные бакенбарды во все стороны топорщатся, при одном только взгляде на них в душе страх и почтение разгораются. А как усами шевелит, вообще жуть!

— Пётр Иванович, познакомьтесь: это Александр, о котором я говорила. Александр, это Пётр Иванович Сапожников, он решит вашу судьбу.

Очередной кивок и мой поклон.

— Я не стал бы утверждать столь категорично, уважаемая Софья Марковна, судьбу решает лишь Бог один, и немного мы сами.

— Да, безусловно, но в данной ситуации вы можете весьма поспособствовать.

— Хорошо. Прошу присесть.

Когда мы сели, чиновник, на которого возлагались наши надежды, продолжил:

— Александр, я ознакомился с вашими бумагами и считаю, у вас есть небольшой шанс получить личное дворянство, но…

Та-ак, начинается.

— В вашем деле много сложностей.

А то мы не знали!

— Судя по тому, что обратились вы ко мне, а не к родственникам по материнской линии, о графском титуле речь не идёт.

— Разумеется.