Начало

– Твоя бабушка была красавицей в молодости – говорила она. Уж после смерти дочки и мужа как замерзла, все виноватой себя чувствовала. Верила в семейное проклятие. Да и дочек избаловала, все для них. Работала и в поле и в доме, все сама делала, пусть отдохнут пока молодые, успеют еще наработаться. Говорила я ведь ей что не нужно так,– а она, – одни они у меня остались. – И,– выросли, девки дурные, – да ленивые. Что одна – что другая, даже по дому никогда не помогали матери и еще винили ее и в смерти отца и дочери. А характер у обоих злой стал, завистливый. Всегда всем вокруг завидовали да ругались, как две старые сплетницы. В селе их не любили, и избегать стали. – А кому охота около себя видеть злую бабу. – И хоть девки симпатичные, но парни их тоже избегали, кому надо с такими лентяйками связываться, с людьми вокруг себя, – грубыми и неприветливыми. – Чего там себе они решили что особенные. Когда Вера умерла, ждали что им дар перейдет. Даже ведь между собой перессорились, все глядели друг за дружкой у кого дар проснется. – Каждая из них ждала, что получит дар и волшебницей тут же великой станет. У них ведь искры есть, совсем небольшие, но есть, и их трудом развить можно было. – Я обоим учиться предлагала. Но нет, отказались, когда про учебу услышали. Надо им было все и сразу. – А не получилось так и обида на весь свет и на меня тоже. Вот ты у меня молчишь да делаешь. Хотя сила у тебя большая, все лето работала везде, где скажу. А теперь вон учишься, аж почернела вся и похудела. За это время ни про кого худого слова не сказала, а так если рассудить, то вы же одной крови все.

Искру тоже раздуть можно, но работать надо, много. Я вот вообще только с магическими зачатками была, а работой развила дар. Небольшой, но он есть и мне помогает людей лечить. А это тоже работа тяжелая, сама знаешь. И травы собери правильно и высуши их как положено и зелья приготовить, сколько сил и времени уходит. Это сейчас у нас больные с твоей помощью быстро на ноги встают. А раньше я подолгу с ними возилась с тяжелыми. А с больными как, и горшок, иногда за ними вынеси, и обмой. А, вонь какая, иногда от болезней бывает. И все ж помогаем, а кто, если не мы, врачей рядом совсем нет. – Волшебство, оно, – лентяев не любит.– Подвела итог Любава.

Перед самым Новым годом Прошка притащил, откуда то коробку с новогодними игрушками. Игрушки были очень старыми и большей частью побитыми. Но нас это не расстроило. За вечер наклеили гирлянд из старых открыток. Совсем разбитые стеклянные игрушки потолкли в крошево и вырезав из картона звезды, намазали густо клеем и засыпали битым стеклом. Получилось очень красиво. Главное что нам понравилось, а остальное неважно. Мы с Любавой очистили около елки во дворе снег и как могли ее нарядили. Получилось очень даже ничего.

На Новый год мы наготовили много вкусностей и с чаем встретили его дома у печи. Нам было хорошо и уютно. А утром я вышла во двор и ахнула. Под елкой лежали свертки и коробочки в красивой обертке.

Любава вышла за мной и, смеясь, сказала.– Вон тебе, сколько Дед Мороз подарков принес.

Я уже знала, что Дед Мороз существует и он далеко не такой добрый как в сказках. Карачун, – злой дух, повелитель холода и морозов. И зимой когда самые морозы стоят и метели вьюжат. Его слуги поют в метели, заманивают,– кружат – усыпляют – одиноких путников. Вытягивают тепло и превращают в тени. В новых слуг, безжалостных и холодных. Подарков от него мне бы получать очень не хотелось.

А вот подарки под елкой я уже догадывалась от кого. Любава помогла все занести в дом и все утро мы все вместе открывали их и радовались им. Красивый подсвечник это от кузнеца Михея. Его мы поставили на стол и долго любовались красотой и изяществом линий. Подсвечник на три свечи был в форме старого дерева – его ветки и были подставкой для свеч.

Свечи тоже нашлись в подарках. Это Анфисы подарок. Большие толстые свечи,– разных цветов и с цветочной отдушкой. Я видела такие в доме ведьмы. Толстая книга редких растений – это подарок Питирима. Шикарный яркий тяжелый альбом с репродукциями – Иван Ваныч. Дорогой набор мелованной бумаги с кистями и тушью нескольких цветов – Это Анна Леонидовна. А вот тонкий серебряный браслет и серьги это точно Любава. Когда мы ездили с ней в Моршу, я долго любовалась этим комплектом в витрине.

Я молча подошла к ней, и – поцеловав в щеку, прошептала ей, – Спасибо.

Любава тоже растрогалась.

Прошка довольно сказал. А. – Я, говорил, и понравиться, и догадается.

Я тут же одела сережки и браслет на себя. Может для кого то они и недорогие и простые, но у меня украшений никогда еще не было, не считая копеечных сережек. И я была просто в восторге от подарка Любавы.

От Прошки тоже был мне подарок – красивый пряник.

– Сам пек, – похвалился он, знаю старинный рецепт, сейчас таких пряников уже не делают. – И видишь, как разукрасил.

Пряник действительно был красив, весь в маленьких морозных снежинках, – а главное большой. Я положила его на стол, вечером счаевничаем.

– Ох, даже жалко такую красоту есть.