Начало

Работники всегда любили посмеяться над Джессом, но сейчас, когда его имя появилось на вывеске, их шуточки делались все более злобными. Они ему не помогали советами, и он мог неправильно выполнить всю работу, а только потом они с удовольствием указывали на его ошибки, причем старались, чтобы это происходило в присутствии старика. Внешняя учтивость была лишь дополнительным издевательством.

– Мистер Изард, или Джесс, если вы позволите мне так называть вас, вы что, действительно считаете, что нужно прикреплять петли вверх ногами?

Как-то раз, строгая бревно для загона, он слишком сильно нажал на рубанок, и лезвие сломалось с громким звуком. Он увидел, как вокруг начали ехидно улыбаться мастера, и Боб Грин отпустил какое-то обидное замечание. Но никто не обратился к нему, как и всегда, ждали, когда его отругает сам старик Тьюк. Джесс мрачно нагнулся над своим ящиком с инструментами и вдруг почувствовал чью-то тень: на его рабочее место кто-то положил новое лезвие для рубанка. Джесс поднял глаза и увидел Джорджа Хопсона, самого мрачного человека во всей мастерской. Тот сразу же отошел, не дожидаясь благодарности.

Самым его страшным врагом был, конечно, Кит. Он постоянно старался затеять с ним ссору, толкал локтем Джесса, когда тот оказывался у него на дороге, старался уронить ему на ноги бревно или говорил гадости о Бет.

– Я видел сегодня утром мадам в саду. Она смотрела мимо меня, как будто я прозрачный. Вот смех-то, когда-то она «бегала» за мной.

Джесс ничего не сказал, продолжая работать.

– Ты что, не слышишь меня? – спрашивал его Кит. – Или ты не только немой, но и глухой?

– Нет, – ответил ему Джесс. – Если ты хочешь воспользоваться точилом, не обязательно меня толкать, я уже все закончил.

В начале мая они все были в Мидденинге и валили деревья в лесу Садж. Дни были прохладными, часто шли короткие сильные дожди. После них воздух был свежим и душистым. Дул резкий ветер, и облака быстро мчались в высоком синем весеннем небе.

Они валили дубы, старые сильные деревья – высокие, прямые, с толстыми стволами. Работа начиналась в семь утра и прекращалась, когда в лесу темнело. Весь день время отмерялось не часами, как было в мастерской, а звуком топора, звоном двуручной пилы, стуком молотка, вбивавшего в бревно клинья, и грохотом дерева, когда оно падало на землю.

Каждый день посредине расчищенного места разжигали костер, чтобы на нем сжечь кустарники и ненужные щепки. Запах горящего дерева, острый и сильный, долго не уходил из вымытого дождем воздуха. Джесс приносил с собой домой запах костра. Он шел от его одежды и от волос. Руки были в коричневых пятнах от дубовой коры. Как-то он сказал Бет:

– От меня пахнет, как от коптильщика бекона. Или как от копченой селедки. Даже и не знаю, что лучше!

В лесу ему нравилось больше, чем в мастерской. Дни стояли хорошие, и он работал тоже хорошо, и впервые с тех пор, как они переехали в Коббс, у него стало легче на душе. У него выработались точные удары топора, гладкая ручка легко ходила в его руках и стала как бы частью самого Джесса. Сильный ритм разгонял его кровь. У Джесса блестели глаза, и он чувствовал себя свободным.

Работникам перемена в обстановке тоже пошла на пользу, у них было хорошее настроение. Тимоти Роллз часто трудился в паре с Джессом, когда они очищали сваленные деревья от коры, и между ними шел вполне нормальный спокойный разговор.

– От запаха леса хорошо себя чувствуешь. Он тебя так бодрит, и это не просто слова. Так происходит на самом деле. Когда ты нюхаешь запахи леса, то у тебя прочищаются легкие.

Джесс каждое утро должен был брать двух лошадей из Энстера и ехать за стариком Тьюком в лес Садж. Но как-то утром в среду, в мае, Кейт прибежала через поле за ним.

– С Бет несчастье, – сказала она. – Поскользнулась на полу в спальне и упала на спину.

– Боже! – воскликнул Джесс. – Она сильно ушиблась?

– Нет, но у нее начались схватки, и она просит, чтобы Гуди пришла и помогла ей.

Джесс оставил лошадей и побежал с Кейт к дому.

– Я возьму тележку, так я доберусь гораздо быстрее. Вы возвращайтесь и присмотрите за Бет.

Он поехал сразу в Чекеттс и быстро приехал в дом вместе с Гуди.

– Может, мне привезти доктора?

– Я скажу тебе об этом, как только посмотрю Бет.

* * *

В половине одиннадцатого его позвали наверх в спальню. Когда он вошел туда, Гуди показала ему ребенка.

– У тебя родился сын, Бет мне сказала, что его имя Уильям Уолтер.

Джесс взял в руки ребенка и подошел к постели. У него кружилась голова, он пытался одновременно смотреть на сына и на жену. Бет спокойно лежала и наблюдала за ним. У нее были странно светлые глаза, как будто шок и боль вымыли из них всю краску. Но взгляд был спокойным и чистым, как обычно. Его всегда это поражало: чистый, спокойный и твердый взгляд Бет.

– С тобой все нормально? – ласково спросил ее Джесс.

– Все хорошо, – шепотом ответила ему Бет.

– Гуди? – спросил он мать. – Моя жена говорит правду?

– Ну, можно и так сказать, но после того, как она так кувыркалась по полу, – ответила Гуди, – ей нужно немного поберечься.

– А мой сын? Как его здоровье?