Начало

Дома снова взялся за монолог Сатина, на этот раз он у меня пошёл. Смотрел «Международную панораму» и спектакль Театра «Ромен» «Мы — цыгане». В девять часов вечера оделся и вышел из дома. Поехал на улицу Трифоновская, в общежитие ГИТИСа им. Луначарского. В гости к Юлии. Не то, чтобы в гости, но так и получилось. Застал её в общежитии, она готовилась писать реферат. Долго я у неё не был, поговорили и я ушёл.

Вышел прогуляться и у меня это получилось. Я днём поспал два часа и теперь от свежего весеннего воздуха опьянел. Когда я возвращался домой, ко мне в вагоне метро подсел подвыпивший дядя и спросил сигаретку. После моего отказа он стал рассказывать свою жизнь. Говорил, что был знаменитым спортсменом, что у него три жены и сын восемнадцатилетний боксёр, чемпион. После того, как собеседник мой вышел, я подумал: «Почему эти странные люди всё это мне рассказывают?». У меня таких шапочных знакомств с непременной исповедью, наберётся с сотню, если не с тысячу. В автобусе ехал с молодыми людьми, уже знакомыми мне.

Девушка демонстративно угощала меня конфетами и капризно говорила, что спутника своего не любит.

27 апреля 1987 года, понедельник

На работе тихо. Толя с Колей ушли на занятия по гражданской обороне и до часа дня их не было. Я читал рассказы Шукшина, повторял свой отрывок и слушал рассказы Бориса о сыне. На смене был Валерка Кулямин.

С работы поехал на «Добрынинскую». В театральном киоске посмотрел расписание спектаклей на сегодня. Подумал: «Неплохо бы попасть в театр на Таганке на спектакль «Дом на набережной». Но сразу же прогнал эту мысль, как ненужную. Надежды на покупку билета быть не могло. И я, расстроившись, купил билет на двадцать часов в кинотеатр «Буревестник» на фильм «Двойник». С билетом в кармане я всё же решил попытать счастья, поехал в Театр на Таганке. Поскольку мне, бессловесному, лишний билет достался бы в самую последнюю очередь, я пошёл на хитрость. Заметив актёра у служебного входа, подошёл к нему и извинившись, заговорил. Смешно вспоминать, но такие слова, которые я ему говорил, не готовятся заранее и не говорятся дважды. Я словно был в церкви и исповедовался священнику, и актёр поверил мне. Провёл в театр через служебный вход коридорами к раздевалке, несмотря на то, что видел меня впервые и был не занят в сегодняшнем спектакле.

Некоторое время пришлось посидеть в служебном коридоре, мимо меня прошли актёры Золотухин и Джебраилов. Они о чём-то громко говорили. Подкрепившись в буфете, я пересмотрел все портреты и после третьего звонка забрался, как меня научили, на балкон. Кроме меня, на балконе стояло безбилетных ещё человек пятьдесят. Весь спектакль я простоял на ногах. В один момент я настолько отдался происходящему на сцене, что у меня программка выпала из рук. Поднять её смог только по окончании спектакля. Постановка поразила меня, открыла новые горизонты, дала много пищи для ума. Мне стало необыкновенно хорошо. Появилось ощущение того, что я не зря живу, что я счастливый человек, раз видел всё это. Эмоции захлёстывали. Правда, искренность, свобода, красота! В спектакле было всё то, чего мне так не доставало в повседневной жизни. После спектакля я знал, что уже никогда не стану прежним, не остановлюсь в своих исканиях правды и красоты.

28 апреля 1987 года, вторник

Ходили с Борисом с утра на Лабораторный, а оттуда отправились по магазинам. Купили кефир, и я выпил его с большим удовольствием. Получил премию сто пять рублей. Видели Саню, разговаривали с ним. Борька хотел было сына назвать Ильёй, но мы сегодня подумали и нашли другое, подходящее имя. Решил он сына назвать Степаном.

Послали меня, как правофлангового в шеренге на первомайской демонстрации, на инструктаж в Бауманский райком партии. Слушал речь первого секретаря, фамилию, к сожалению, забыл. А может, эта женщина и не первый секретарь, а всего лишь инструктор. Глупа, как не знаю кто. Сидел, ёрзал полчаса на кресле, но досидел до конца инструктажа. Хотя многие, не дожидаясь конца, выходили.

Приехал домой и сев за стол, стал писать. Очень рад этому факту. Так как был большой перерыв, когда ручку в руки взять не мог. А тут, сел и пожалуйста, написал рассказ в четыре листа и, можно сказать, недурственный.

29 апреля 1987 года, среда

Быстро промелькнул апрель, я его даже не заметил. Борька на работе не был, что-то случилось. Он с Колей по телефону разговаривал. Только бы сын его рос, не болел. Он такой маленький, беззащитный.

Ходили с Колей на Лабораторный корпус. Сидоров рассказывал что-то глупое и сам же смеялся над этим. Носил в магазин сдавать пустые бутылки. Выгодно, сплошная экономия. В магазине, в отделе «соки» пожадничав, выпил два стакана томатного. Третий стакан предложил пенсионеру, с вожделением смотревшему, как я пью сок. Он, долго не думая, выпил и поблагодарил.