Начало

Приехав домой, сел за Шукшина, хочу дочитать книгу. Почему-то всё не удаётся. И не потому, что неинтересная, как раз наоборот. То Толя брал читать, то на работе оставлял. Короче, надо дочитывать «Я пришёл дать вам волю» и брать другие рассказы. Звонил Женьке, он купил билеты на авторский вечер студии Спесивцева. Завтра пойдём. Повторял басни, выучил стих Ходасевича «Слепой»: «Палкой щупая дорогу, бродит наугад слепой. Осторожно ставит ногу и бормочет сам с собой. А на бельмах у слепого целый мир отображён: Дом, лужок, забор, корова. Клочья неба голубого — всё, чего не видит он». Басни мои на довольно-таки высоком уровне, всё остальное отстаёт.

27 февраля 1987 года, пятница

На работу шёл — замёрз. Холодно было с утра. Ходили с Борькой на Лабораторный, перевозили строителям цемент. В тринадцать часов вызывали всех лыжников на инструктаж. Мы ходили и слушали эти бредни. Как опостылело всё это. Все хорошие начала пытаются в человеческой душе вытравить. На все мероприятия силком.

Ходили в обед по магазинам, но недолго, мороз не разрешил. Слушали по местному радио музыку, новые песни Юрия Лозы. После работы встретился с Женькой, и мы направились в клуб ЗВИ на встречу с экспериментальным театром-студией под руководством Вячеслава Спесивцева. До представления играли в автоматы.

Перед тем, как войти в зал, мы сидели на скамейке у раздевалки. Вышел Спесивцев, понял, что мы его узнали, внимательно рассмотрел нас, показал себя со всех сторон и ушёл в дверь с надписью «Служебный вход». Совершенно неискренен. Со сцены каждую реплику он повторял по два раза. Спесивцев мне противен, ему в кино только отрицательных героев играть. А о его труппе ничего определённого сказать не могу, всё скомкано, отрывки небольшие, ничего не понять. Но после этой встречи с театром Спесивцева я крепко задумался над своей судьбой, над своей жизненной целью. В голове начался процесс творческой активности. Приехав домой, записал сокровенные мысли в рабочую тетрадь и долго думал о том, как мне жить.

28 февраля 1987 года, суббота

Завтра весна, бездомные коты ходят по снежным дорожкам и кричат во всё горло. Вот, кто по-настоящему весну чувствует. Весь день просидел дома. Поднявшись в двенадцать часов, я под музыку Алексея Рыбникова побежал на месте. Бежал в течение тридцати минут. После завтрака включил телевизор. Посмотрел по учебной программе научно-популярный фильм о том, что нужно беречь питьевую воду. И фильм-спектакль о Кюхельбекере и Грибоедове. Актёры играли омерзительно. После фильма-спектакля я выключил телевизор и принялся убираться в своей комнате. Оказалось, совсем не просто навести порядок. Разбирался часа два.

Отремонтировал магнитофон, который молчал с Нового года. Там оказывается, предохранитель отставал. Завершив все крупные и мелкие работы, я опять устроил себе час сценического движения. Хорошо повторять тексты вслух во время бега на месте. Уходит зажим и идёт чистый звук. Вечером три раза звонил Анне, её дома не было. Звонил Юле, дозвонился и поговорили. Она сказала, что через неделю-другую будет посвободнее и тогда, может быть, мы с ней встретимся.

Как ни странно, я в отличие от котов, совсем прихода весны не ощущаю. Нет у меня никакого интереса к знакомым девушкам, хотя и много их. Ни одна не волнует по-настоящему. Повторил басни. Поднял сегодня старый, давно забытый материал. Маяковский, поэма «Про это». Повторил знакомый кусок и очень хорошо он у меня пошёл. Подготовлю его на всякий случай. Смотрел фестиваль в Сан-Ремо.

1 марта 1987 года, воскресенье

Вот и дожили мы до весны. Правда, снег лежит кругом, ну да не беда. Воробьи в кустах земляные ванны принимают. Ветер сильный, холодный. Но не «мёртвый», а с весенними ароматами пробуждающейся жизни. С утра поехал в Филёвский парк на лыжную эстафету. Отметился в списках, записал свою фамилию и поехал домой, никакой кросс, разумеется я бежать не собирался.