Начало

Такая слепая уверенность севера в своём превосходстве привела к тому, что южная страна сумела нарастить свой военный потенциал на такой уровень, что однажды смогла неожиданно напасть на прибрежную инфраструктуру и изрядно её повредить. Это были стремительные налёты самолётов южан, которые были выпущены из внезапно всплывших подводных аппаратов в разных местах у берегов северян. Система обороны севера смогла успеть уничтожить несколько подводных аппаратов, однако, много самолётов прорвалось на территорию северян, разбомбив несколько объектов. Однако, эта атака очень быстро захлебнулась, потому что самолёты были просто перебиты.

Во время этой атаки один из подводных аппаратов южан всплыл около Великой Горы, но был быстро потоплен системой обороны севера. Только лишь три самолёта прорвались на материковую часть севера. Они летели очень низко к земле на огромной скорости к главному городу северян, который находился в северной стороне от Великой Горы.

Как раз в этом месте у Великой Горы около водопада на реке находилась детская резервация Сафа. Дети были в это время на улице, и страшный рёв моторов боевых самолётов южан напугал их. Этот детский испуг и отпечатал в памяти Сафа внешний вид самолётов с загнутыми вперёд крыльями. Пролетев чуть поодаль резервации, самолёты были уничтожены тремя точными лазерными лучами со склона Великой Горы. Вражеские самолёты буквально испарились в воздухе под этими лучами, что не осталось даже никаких следов от них. Всё это наблюдал маленький Саф, трясясь от страха, в то время как остальные дети лишь немного тревожно смотрели за происходящим…

Трагедия.

Продолжая сидеть за столом в своей каюте, глядя на пульт, Саф продолжал методично рассматривать отсеки корабля. Его занимал вопрос о старике, и он старательно пытался вспоминать детские годы в резервации. У него всплывали какие-то обрывки событий, ярко вспыхивая из глубин его памяти и, не обретая ясных очертаний, тонули во мраке былого. Воспоминания бессвязно возникали из различных времён пребывания в резервации, часть из них была настолько мутна, что Саф даже не понимал, что за очередной образ всплыл в памяти. Чёткими были лишь врезавшиеся слова старика, полный смысл который Саф не мог понять до сих пор. Ему как будто что-то подсказывало – ему надо подробнее вспомнить детские годы, тогда он поймёт, что хотел ему передать тот старик и почему именно ему.

Наконец, он завершил осмотр на мониторе пульта управления всех отсеков корабля и даже осмотрел его снаружи с помощью наружных сенсоров. Снаружи корабль был такой же белый, как и внутри, только свет от его солнца освещал то одну, то другую сторону этого огромного вращающегося цилиндра. Наружные сенсоры находились на наружных мачтах и позволяли осматривать внешнюю обшивку корабля на предмет повреждений от метеоров. Вращение было достаточно быстрым, чтобы создавать достаточную гравитацию, и Саф, немного отвлёкшись от своих воспоминаний, засмотрелся на переход линии света и тени по обшивке корабля и на скольжение теней от мачт сенсоров при вращении. Солнце находилась чуть в стороне от курса корабля и описывала вокруг корпуса оборот за оборотом.

Саф смотрел за игрой света и тени на обшивке и приметил на теневой стороне, когда свет от солнца заслонял корпус корабля, яркую точку, которая вращается вместе со звездами. Это был его родной Мэдэ. Наведя на планету стабилизатор изображения, Саф включил компенсатор вращения для сенсора и стал увеличивать изображение Мэдэ. Изображение постепенно разрасталось во весь монитор, планета была ярко-бежевой с красно-светло-коричневыми разводами. Поверхности видно не было, всё было скрыто под густыми слоями пыли, плотно окутавших планету. После отлёта Саф почти каждый день смотрел на свой удаляющийся Мэдэ, но сейчас он смотрел на него с особенным, доселе неведомым чувством надежды увидеть какие-то признаки жизни. Плотная и мутная теперь атмосферная оболочка планеты значительно лучше отражала свет его звезды, от этого Мэдэ казался Сафу чужой и неизведанной планетой. На мгновенье у него мелькнула спасительная мысль, что это ошибка системы наведения сенсора, и он видит совершенно иную планету, а Мэдэ где-то в другой стороне и он по-прежнему прекрасен, сине-голубого и бежевого цвета с полярными шапками льда на полюсах.

– Прекрасен…, – Саф медленно повторил это слово вслух, – …он БЫЛ прекрасен.

Он даже вздрогнул, он никогда не употреблял такие эпитеты раньше – это вышло само собой. До его сознания вдруг стала доходить вся трагичность внешнего вида его планеты. Да, он знал, что перед самым началом полёта, его планета в одночасье погибла, но осознал он это только сейчас. Глядя на вид погибшей Мэдэ сквозь пелену наворачивающихся слёз, Саф боролся с накатывающейся к горлу горькой волной. Это было необъяснимо – ведь то, что произошло с его планетой, никак не зависело от него самого, он уже никак не мог ничего исправить, так зачем было переживать. Но это логика и разум говорили ему об этом, а внутри всё было готово рыдать от безутешного горя.