Начало династии

«Этот малый мне забавен», — говорил Генрих о своем канцлере и все чаще призывал его к себе.

Не прошло и года после назначения Томаса канцлером, как Генрих заявил: «Никогда не думал, что могу подружиться со священником, но клянусь, у меня еще не было такого славного друга!»

Теперь Генрих запросто являлся к Томасу и кричал: «Пошли, Беккет. Мне нужно поговорить с тобой».

— Ты церковник, а сам живешь, как король.

— Я бы сказал, король живет, как церковник.

В доме Томаса на полу всегда расстелен свежий тростник; летом поверх клали зеленые ветки, зимой — душистое сено, но всегда свежее.

— Твоя любовь к чистоте превосходит любовь к Богу, — замечал король.

— Почему они не могут идти рука об руку, сир? — отвечал Беккет.

— Разве подобает слуге Господа выставлять на стол золото и серебро?

— Подобает, если этим он выражает любовь к друзьям.

Король, бывало, обнимал канцлера за плечи и говорил шутливо:

— Как-нибудь я буду вынужден тебе сказать, какой ты самодовольный хлыщ, и хорошенько проучить тебя. Ты погляди, какой у тебя стол, какой дом! А тебе надо с посохом и сумой идти в люди, нести им слово Божье!

— Я иду в люди с посохом своего поста и несу им понятие справедливости.

— Молодец, Томас, ты нравишься мне, и я отпускаю тебе грехи.

— Будем надеяться, сир, что наш другой Властитель, который один мог прощать наши прегрешения, будет так же милостив к вам.

Так крепла дружба этих двух, и редкий день король проводил без Беккета.

ЖЕНИХ ДЛЯ АББАТИСЫ

Вто самое время, когда Элинор вынашивала своего ребенка во дворце, а Розамунд — в Вудстоке, Генрих обсуждал с Беккетом вопрос помолвки своего сына Генриха с маленькой принцессой Франции.

— Не знаю, как ты найдешь французского короля и как он тебя встретит. Ты, видимо, слышал, королева была его женой и рассталась с ним, чтобы выйти замуж за меня.

— Мне это хорошо известно, сир.

— И вот сложилось забавное положение: мой сын Генрих, который также сын королевы, становится женихом дочери Людовика от второго брака! Разве это не курьезно, как ты думаешь?

— Я думаю, это серьезно, милорд, поскольку укрепляется союз с Францией, а в данный момент для вас это как нельзя кстати.

— Так же думаю и я. До их свадьбы еще далеко. Сыну три года. Принцессе Маргарите только год. Но это не мешает их помолвке, как помешало бы исполнению брачных отношений. Ведь мы не собираемся пока их укладывать в одну постель. Бедняжки невинные! Уж таков удел королевских детей. Скажи спасибо, что ты не королевского рода, канцлер, а то женили бы тебя еще в колыбели, а это могло быть тебе не по вкусу.

— Мне никогда не хотелось супружеских уз, сир.

— Да, странный ты человек, Беккет. Ты равнодушен к женщинам, и такому человеку, как я, очень к ним неравнодушному, тебя никак не понять. Тебе неведомо, чего ты лишаешься. Это такое, что никогда не приедается. Единственное, что в этой игре хочется время от времени поменять, это партнера.

— Ее величеству такое признание лучше не слышать.

— Верно, Беккет. С ее величеством следует быть осторожным. Даже мне.

— Королева привыкла повелевать.

— И в этом ты прав. Наша совместная жизнь это хорошо показала. Поэтому я старался сделать так, чтобы она или ждала ребенка, или уже имела его на руках. Это лучший способ отбить у женщины охоту править.

— Это нельзя делать без конца.

— То же твердит и королева. Она говорила, когда этот родится, она должна сделать перерыв.

— Это необходимо для ее здоровья.

— Должен тебе сказать, что вскоре еще один мой ребенок будет рожден другой женщиной.

— Мне больно это слышать, сир.

Король расхохотался и хлопнул Беккета по плечу.

— Но ты же прекрасно знаешь, что король без наследника — это несчастье для нации.

— Я хорошо знаю, что королю следует иметь законных детей.

— Мой дед считал, что королю следует иметь как брачных, так и внебрачных детей, и в королевских семьях это правило принимают.

— Это правило нельзя считать безгрешным, сир.

— Слушай, Беккет, ты, кажется, хочешь упрекнуть меня. Это я не потерплю. Слышишь?

— Отчетливо, сир.

— Смотри, если заденешь меня, разжалую.

— Меня можно разжаловать, коли будет угодно вашему величеству, а я буду молиться, чтобы у вас был такой же верный слуга, как я.

— Не бойся, Томас. Я знаю твою верность и потому терплю твои нотации. Только смотри, не переусердствуй. Помни!

— Я не забуду, милорд.

— Ты видел мою прекрасную Розамунд. Ну не красавица ли она, Беккет! А в положении она стала еще милей. Просто удивительно, что мои чувства к ней не остыли. Я люблю эту девочку, Беккет. Что молчишь? Стоишь с надутым выражением. Томас Беккет, ты смеешь меня осуждать? Ты что, мой смотритель?

— Я ваш канцлер, милорд.

— Можешь им перестать быть… коль пожелаю. Запомни это, Беккет. А если ты думаешь сказать мне, чтобы я бросил Розамунд, я рассержусь, а ты знаешь, каков я в гневе, Томас.

— Хорошо знаю, сир.

— Тогда мне лучше под руку не попадаться.

— Вы совершенно правы, милорд.

— Значит, не стоит меня доводить до этого. Я поселю ее в Вудстоке, где для нее строится маленький домик. Он будет в лесном лабиринте… секрет которого буду знать один я. Что скажешь на это?