Начало. Дневник помощника прокурора

У Игоря Яковлевича сидит Хан (СО РУВД). Ему выдали направление на медкомиссию. Хан понимает, что к чему, но бодрится. Игорь Яковлевич читает ему свою телегу на Кудрявцева (СО РУВД). Картина, достойная кисти художников-передвижников.

В пасмурном настроении еду в МГП. Решил в спор с Солдатовой не ввязываться и помалкивать. В целом, план удался. Я только головой кивал, за что всё равно подвергся небольшим нападкам. Но это были семечки по сравнению с предыдущим скандалом.

Итак: заключение по делу № 1920 опять написано плохо. Не отражены результаты проверок в отношении директора ШРМ. По материалу о краже платков Ванькович дал указание возбудить дело, провести неотложные следственные действия и только после этого направить по территориальности.

На первый вопрос я ответил, что заключение написано не по жалобе, а по уголовному делу, которое возбуждено не в отношении директора, а в отношении учеников ШРМ. В отношении директора материал выделен в отдельное производство. Солдатова тут же оживилась: — Покажите мне, покажите.

Чувствую, собака злая, что дело даже не открывала. Нашёл, показал. Тут же последовала нотация, что это надо было проверять в ходе следствия. Я сказал, что вопрос не принципиальный, поскольку действия следователя закону не противоречат, и выделить из дела материал он имел полное процессуальное право.

По платкам я сказал, что дело было мною возбуждено, но прокурор Бауманского района г. Москвы моё постановление отменил. В ответ получил небольшую порцию указаний, как мне надо было в этом случае действовать, взял дело и материал, после чего удалился. Должен сказать, что когда писал расписку, ручонка у меня всё же тряслась от переполнявшей меня тихой ярости.

Вдогонку получил реплику: — Морозову будет не очень приятно, когда по Калмыкову мы возбудим уголовное дело, а в его адрес направим разгромное письмо.

— Ваше право, — говорю, — отчего же до сих пор не возбудили?

На том и расстались. У Солдатовой ума хватит, и дело по халатности в отношении фельдшера возбудить, и «письмо» написать. Она ведь о-го-го! Продавцов за должностные преступления сажала. Ну, да ладно.

Витю Трапезникова (СУ МГП) изгнали из прокуратуры за дискредитацию. Был на проверке в каком-то районе и там порядочно нажрался с замом по следствию. В метро его не пустили, так он устроил скандалешник. Зам слинял, а Витю забрали. Всю ночь сидел в камере. Утром за ним приехал Ванькович (МГП). Заходит вместе с начальником отделения в камеру. Витя их увидел, вытянулся на нарах по стойке смирно, вскинул ладонь к виску и лёжа отдал бодрый рапорт.

Ванькович повёз его домой. Узнав, что едет домой, Витя скис. Ванькович сдал страдальца на руки жене и ушёл. Не успел сесть в машину, как из квартиры вырвался растерзанный Трапезников и с криком: — Увезите меня отсюда! — попытался забраться в салон.

Ванькович второй раз повёл его домой. Сдал на руки жене и попросил подержать пять минут. За это время обещал добежать до Канадской границы. Страшно даже подумать, какая Витю после этого ждала кара.

26.09.1983

Оперативки не было. Разобрались с макулатурой. Одолжил Маргарите семь килограммов. Дозвонился до ОГАИ. Договорился с Татьяной Ильиничной. Дали практикантку — секретаршу из ОБХСС. Засадил её за просроченный контроль.

Людмила Анатольевна вышла из отпуска. Точнее, не из отпуска, она его ещё не гуляла, а из отгулов. Её бросили на милицейский надзор. Люська сидит со мной в кабинете. Сбагрил ей дело № 1920 по ШРМ. Для разгона написание заключений — дело подходящее. По поводу материала по платкам пошёл к шефу.

— Солдатова велит возбуждать, — говорю.

Шеф посмотрел и говорит: — Ну, так возбуждайте! Заодно дал мне на завтра дело в Кировский суд (Белеуш). Видимо, экспертизу подсудимому, наконец-то, провели.

Поговорил с Хаврониным. Тот обещал встретиться с потерпевшей. Я боюсь, как бы за давностью времени она своих насильников не простила. Юрий Витальевич обещал провести с ней разъяснительную беседу.

Заехали с ним в комитет, потом в 92 о/м, потом в ОБХСС, потом в райкомовскую столовку. Вернулись без особых результатов (Хавроша добывает отцу колбасу и дрожжи, шефу — книги, себе чинит зимнюю шапку и одновременно ищет, где бы занять 100 рублей).

Игорь Яковлевич отобрал у меня машинку. Сидит, печатает телегу на Кудрявцева (СО РУВД). С машинки принесли отказ по самоубийству (покушение) и постановление по Черновой (ст. 156 ч. 1 УК).

Во второй половине дня я оставил практикантке ценные указания, а сам второй раз поехал с Хаврониным в комитет. Потом меня высадили у станции метро «Бауманская» и я двинул домой.

27.09.1983

Забежал в контору, прихватил НПэшку и кодекс. Потом ринулся в Кировский суд. Проторчал там без толку. Один подсудимый не приехал из г. Кирова, один адвокат в отпуске, второй в больнице, а вместо Белеуша из тюрьмы привезли Белоусова. Отложили на 12 октября 1983 г. Я на всё плюнул и поехал домой.

Видел в Кировском суде табличку с фамилией Иншутина. Зашёл в кабинет, но там никого не было.

28.09.1983