Начало гражданской войны

— Рискнуть надо; без этого вы, Михаил Васильевич, армии не сформируете. Ведь надо знать нашу общественность: они не дают и не дадут больших средств, пока не будут уверены в успехе, пока в вашем распоряжении не будет достаточной силы. А вы не можете собрать эту силу, не имея средств. Получается заколдованный круг. Повторяю, что не только можно, а должно рискнуть.

Генерал Алексеев сказал, что он еще подумает.

Прощаясь со мной, генерал Алексеев сказал, что нам надо в ближайшие дни условиться относительно дальнейшей совместной работы.

25 ноября (8 декабря) генерал Деникин и я пошли к донскому атаману генералу Каледину.

Генерал Каледин принял нас очень серьезно, сказал, что, работая в полном согласии с генералом Алексеевым, он убежден, что генералу Алексееву удастся сформировать хорошую добровольческую армию, а ему — донскую. Затем он сказал, что очень рад приезду на Дон целой группы генералов, которые помогут наладить организационную работу, но, — прибавил генерал Каледин, — «имена генералов Корнилова, Деникина, Лукомского и Маркова настолько для массы связаны со страхом контр-революции, что я рекомендовал бы вам обоим и приезжавшему генералу Маркову пока активно не выступать; было бы даже лучше, если б вы временно уехали из пределов Дона».

После этого генерал Каледин добавил:

— Я отнюдь не настаиваю, чтобы вы уезжали с Дона. Если вас это не устраивает, то оставайтесь, и вы будете гостями донского казачества; но я, зная обстановку, счел своим долгом высказать, что вам лучше временно уехать. Я убежден, что в самом ближайшем будущем ваше присутствие здесь будет совершенно необходимо; тогда вы вернетесь, и мы вместе будем работать.

Деникин, Марков и я решили уехать из Новочеркасска.

Генералы Деникин и Марков решили ехать в Екатеринодар, а я — во Владикавказ.

Выехав из Новочеркасска 26 ноября (9 декабря), мы благополучно проскочили через Ростов.

27 ноября (10 декабря) в Ростове произошло выступление местных большевиков, к которому присоединились бывшие в городе солдаты и матросы.

Город был в их руках несколько дней.

В подавлении восстания приняла участие первая, сформированная в Новочеркасске рота будущей добровольческой армии.

* * *

Приехав во Владикавказ, я поселился в небольшой гостинице и страшно скучал, ожидая вестей из Новочеркасска.

Один мой знакомый просил меня занести во Владикавказе письмо к Топе Чермоеву, председателю союза горцев.

Чермоев меня очень любезно принял и в разговоре спросил, не согласился ли бы я помочь горцам сорганизоваться и устроить приличную армию.

Я отказался, сказав, что теперь обстановка такова, что можно ожидать резни между горцами и терскими казаками и что в этом случае мое положение могло бы оказаться более чем странным.

Настроение во Владикавказе было напряженное. Почти каждую ночь разбойники-осетины делали набеги на город и грабили магазины.

По вечерам я часто бывал у атамана терского казачьего войска Караулова; от него узнавал обстановку.

В этот период началось движение в тыл отдельных частей с кавказского фронта. Терская область и Ставропольская губерния стали наполняться большевистски настроенными солдатами. То там, то здесь начинали вспыхивать беспорядки. Началось брожение и в некоторых станицах Терского казачьего войска.

Атаман Караулов постоянно разъезжал и насколько возможно поддерживал порядок.

Во время одной из таких поездок, около половины (конца) декабря, на станции Прохладной взбунтовавшаяся толпа отцепила его вагон от поезда, и он был убит.

12/25 декабря я получил телеграмму от Завойко (бывший ординарец Корнилова), что он вместе с генералом Корниловым будут во Владикавказе 13/26 декабря.

В этот день Завойко приехал, но один.

Он мне сказал, что генерал Корнилов после неимоверно трудного путешествия 6/19 декабря приехал в Новочеркасск[44], что, познакомившись с обстановкой, сложившейся в Новочеркасске, генерал Корнилов решил, что ему там нечего делать, и решил проехать во Владикавказ, где сговориться со мной, вызвать из Екатеринодара генерала Деникина и решить, что делать дальше; что все к отъезду было готово, но в последнюю минуту генерал Корнилов, под давлением московских общественных деятелей, изменил свое решение и остался в Новочеркасске.

14/27 декабря я получил телеграмму от генерала Эрдели, что генерал Корнилов меня вызывает.

В Новочеркасск я приехал 16/29 декабря; из Екатеринодара приехали туда же генералы Деникин и Марков.

Я застал генерала Корнилова в большом колебании.

Формирование добровольческой армии было уже начато генералом Алексеевым.

По характеру генералы Алексеев и Корнилов мало подходили друг к другу.

Генерал Корнилов считал, что дело может пойти успешно лишь при условии, если во главе будет стоять один человек; генерал Алексеев говорил, что роли можно распределить; он указывал, что в его руках останутся финансовые вопросы и политика (внешняя и внутренняя), а генерал Корнилов всецело займется формированием армии и ее управлением.